Призрачный театр

Слова звучали хлестко, как пощечины. Они напоминали школьные перебранки, какие она слышала от старших школьников, но из-за них, словно обезумев от обиды, она тут же выпалила:

– И для таких, как вы, есть много не менее хлестких прозвищ! Жиртрест, Плешивая жаба, похититель детей, вор!

Его лицо ничуть не изменилось. Более того, выражение его лица хранило такое спокойствие, что Шэй не сразу поняла, что же именно все-таки изменилось. Продолжая держать руки на ее плечах, он начал яростно проталкивать большие пальцы под ее ключицы. Именно боль привела ее к осознанию. Изогнувшись, она попыталась вырваться из его хватки, но он со всей силы придавил ее к земле. Слишком поздно она почувствовала, какая сила скрывается под его жировыми складками.

Двое его приспешников с жадностью следили за ними, стоя около наемных экипажей. Он вывернул ей плечо, вынудив склонить голову набок, и прижался губами к ее уху.

– Неужели ты назвала меня вором? – насмешливо, не зловеще спросил он.

– Я пошутила, глупая шутка, – пробормотала она.

– Эванс, прекратите! – крикнул Бесподобный, отвернувшись от своих поклонниц.

– Ах, лорд Бесподобный! – даже не обернувшись откликнулся Эванс. – Вот еще один неблагодарный бродяга. Разве у нас нет дел нынче утром?

– Эванс, нам уже пора быть в комнате для переодевания. Мне нужно заняться гримом и костюмом. Шэй собиралась помочь мне.

– Ах, ты же играешь нынче богиню Диану, – рассмеявшись, бросил он, – сомневаюсь, что этой дурнушке известно, как сделать тебя более женственным, – он с силой вдавил палец в плечо Шэй, – и вообще, у нас тут ценная поучительная беседа. Наша подруга думает, что я похищаю мальчиков. Кто бы, интересно, мог внушить ей такую идею?

– Да ерунда, Эванс, – плечи Бесподобного поникли, – она имела в виду совершенно другое.

– На самом деле, по-моему, ты не ответил на мой вопрос, – обдумав слова Бесподобного, заявил он и вновь склонился к Шэй.

– Почему бы тебе не рассказать всем, каких именно мальчиков, по-твоему, я мог украсть? – Его ногти резко вдавились в ее плоть, и Шэй вскрикнула от боли. Толстые пальцы и черные кольца. Потные и мясистые. Она понимала, что ей следовало бы заткнуться, но на них смотрело слишком много зрителей.

– Трасселла, – пробурчала она.

Эванс поднял ее с колен и хлопнул по спине. Теперь стайка ее поклонников на углу могла лучше видеть, что с ней происходит.

– Трасселла, – повторила она, – вы стащили его на улице, как спелый персик. И Пейви. Говорят, вы водили его по закоулкам, как ярмарочного шута, – она перехватила взгляд Бесподобного, но его лицо не отражало ни малейших эмоций, – и лорда Бесподобного. Забрали из семьи, где его любили и лелеяли и до сих пор скучают по нему.

Эванс отступил назад. Ей явно удалось удивить его.

– Однако наш воробушек решил сегодня сыграть ястреба? Такого мы еще не видели, не так ли?

Он похлопал себя по камзолу, порылся за пазухой, но так ничего и не достал.

– М-да, Трасселл. Симпатичный малыш Трасселл. Да мне он на дух был не нужен. Разве ты не заметила, какой он медлительный тугодум? И только и знает, что хныкать. Он скучает по своей семье, он скучает по своей собаке, – он передернул плечами, – в общем, с ним чертовски много хлопот. Но, к сожалению, кое-кому он очень понравился. Очень понравился, воробушек, твоей старой подруге, королеве. Она услышала однажды его пение в церкви Святого Павла, и мне пришлось выполнить ее приказ. «В пении Трасселла нуждаются дворцовые празднества». Пока он еще слишком юн и неуклюж, но как только его таланты расцветут… хотя в его случае их расцвет может занять целую вечность, – он прямо взглянул на Шэй, – ты считаешь кражей приказ королевы? Ведь она приказывает раздобыть то, чем уже и без того владеет! Так что, скажу тебе, зря ты тут раскричалась. Все. Совершенно. Законно.

Бесподобный хотел взять Шэй за руку, но Эванс оттолкнул его.

– Теперь Пейви. Понятно, как это выглядит. По закону, конечно, можно расценивать мое дельце как кражу. Только вот украл-то я его с виселицы. Если бы я не забрал его, то через час ему свернули бы шею. – Он оглянулся через плечо на своих подручных: – В чем бишь его обвинили?

– Пейви? – усмехнувшись, уточнил пожилой мужчина. – Так он ведь стащил Рождественскую шкатулку. Подарочные наградные для всей Ситинг-лейн. Судя по всему, там набралась кругленькая сумма. Он спрятал ее под кроватью.

– Рождественскую шкатулку, приготовленную, черт побери, для работяг его собственной улицы. Прости Господи, ну не идиот ли этот парень! Потребовалось много денег, влиятельных заступников и длинных речей, чтобы снять-таки петлю с его шеи. И да, мы протащили его по улице, связанного как строптивую скотину, должен же он был понести хоть какое-то наказание. Та публичная процессия, вероятно, спасла ему жизнь. Если я и украл его, то именно так, как Иосиф Аримафейский украл Христа, – и он еще раз улыбнулся с совершенно невинным видом.

– Она все поняла, Эванс, и сожалеет, – Бесподобный воздел руки в молитвенном жесте.