Привал странников

Галя отняла руки от лица, щелкнула ремнем безопасности. Казарян добавил:

– И успокойся.

– Как вы можете, как вы можете так! – запричитала она и опять закрылась ладонями.

– Не понял, – строго заметил Казарян. Галя снова отняла руки от лица, посмотрела на него, обернулась и быстро глянула на Алика с Саней.

– Вы – мясники! Вы понимаете, что вы – мясники, убийцы?

– Не понимаем, – всерьез отозвался Смирнов.

– А, да что с вами разговаривать! – Галя махнула руками и заплакала.

– Ты лучше поплачь, – посоветовал Казарян. – Помогает.

Галя заплакала в голос, а Алик спросил у Смирнова:

– Ты за этим в Москву приехал, развлечься? Скучно там, у моря?

– Дурак ты, Алька, – ответил ему Смирнов.

– Ловко ты этого каратэиста достал, – вспомнил Казарян.

– Мне один капитан-десантник, афган, про этих каратэистов все точно объяснил. Вся эта хренотень – набор штампов. У хорошего каратэиста их шестнадцать, у приличного – восемь, а у таких вот – четыре, не больше. И обязательно с копыта начинают. Так что достать такого – дело нехитрое.

– А ножки ослабли. И в коленях – мандраж, – проанализировал свое состояние Алик.

– Сам же говорил – нас теперь на два удара хватает. И все. Следовательно, ты использовался полностью.

– Да, ребятки, старость – не радость! – любимым своим трюизмом откликнулся Смирнов.

– Старички, – про себя решила притихшая уже Галя. – Богобоязненные старички. – И хихикнула.

Казарян покосился на нее и спросил:

– Отошла?

– Симпатично погуляли. Развеялись слегка.

Въехали в Москву. Довезли Галю до ее дома, а сами поехали к Алику.

Умываясь в ванной, Алик увидел себя в зеркале и огорченным криком задал вопрос Смирнову и Казаряну, устало возлежащим в креслах перед выключенным телевизором:

– Когда же я себе личность так покарябал?

– Во-первых, известно когда, – ответил Казарян. – А во-вторых, не ты, а паренек, которого ты достал. Он падал, ручками от огорчения взмахнул слегка и тебя задел.

– Да… А мне в понедельник записываться на телевидении, – сообщил, войдя в столовую, Алик и вальяжно рухнул на диван.

– Загримируют, – мрачно успокоил его Смирнов.

Помолчали недолго. Алик не выдержал, спросил:

– Что это было, Саня?

– А я не знаю, – с идиотским смешком ответил Смирнов.

– Темнишь? – попытался догадаться Казарян.

– Зачем мне это нужно?

– Тогда объясни, почему и куда копаешь, – предложил Алик. Смирнов начал издалека:

– Помните, у меня собачка была, Бетькой звали. Замечательная была собачка, добрая, умная, к миру расположенная, всех любила. Единственное, что ее приводило в ярость – аномалии. Помню, однажды гуляли мы с ней в скверике нашем, а там парочка одна вместо того, чтобы на скамейке сидеть, на травке расположилась. Так Бетька, миролюбивая Бетька, такой скандал учинила! Всякая аномалия – непорядок, а непорядок терпеть нельзя. Налицо явный непорядок. Открывается кафе, только для того, чтобы закрыться, милиционеры с крыш падают…

– Зачем тебе все это, Саня? – перебил его Казарян.

– Я же объясняю: я, как Бетька, в ярость впадаю от аномалий.

– И больше ничего сказать не можешь?

– Пока ничего.

– Ну, хоть соображения ума имеются?

– Соображения ума имеются.

– Мы чем можем помочь? – вступил в разговор Алик.

– Кстати, я узнавал в ОДТС, – сказал Казарян. – Заказов на сторону по искусственному кирпичу цех не выполнял.

– Значит, ворованный, – решил Смирнов. – Концов, следовательно, не найдешь.

– Так чем же мы тебе можем помочь? – повторил свой вопрос Алик.

– Подождите пока, ребятки. Пусть вначале свечусь я один.

Наконец он застал Ночевкина. Одуревший к концу дежурства младший лейтенант долго пялился на Смирнова, пока не сообразил, кто перед ним. Сообразил и обрадовался своей сообразительности:

– Так мне о вас лейтенант Перфилов говорил!

– И что он обо мне говорил?

– Что вы интересовались, кто последний с Юрой Трындиным разговаривал. Так это я разговаривал.

– Тогда у меня к тебе, лейтенант, несколько вопросов. Первый: говорил Трындин тебе, что получил анонимное письмо о наркотиках?

– Нет.

– А о наркотиках вообще в этот день разговор был?

– В этот день не было. А вообще-то он этими делами очень интересовался. Я капитану Махову из МУРа об этом уже рассказывал.

– С Маховым я побеседую про наркотики. А ты мне об этом дне расскажи поподробнее. Ну, вспомни, вспомни, Ночевкин! У тебя же хорошая память!

– Не жалуюсь, – согласился Ночевкин и обратился к своей хорошей памяти. – Первый раз он забежал к нам часов в двенадцать, начальника спрашивал, а начальника не было. Тогда он решил в райисполком сходить…

– Ну и?..

– Ну и пошел. Через час вернулся и опять начальника спросил. А начальник все еще с совещания не возвращался. Тогда Трындин решил пообедать и по участку прогуляться. Больше я его не видел. А в пять все это случилось…

– Подробности, подробности, Ночевкин! Что он о визите в райисполком говорил?

– Говорил, что чертовщина какая-то получается, путаница, не понять ничего…

– А что он хотел понять?

– Кто его знает. Наверное, об этом с начальником хотел посоветоваться.

– Страна Советов, – сказал Смирнов. – Спасибо тебе, Ночевкин.

– Так помог чем-нибудь? – обрадовался старший лейтенант.

– Еще как!