– Ещё десять тебе таких подарю, если надо. Бриллиант всё равно фальшивый, ничего не стоит на самом деле, – поясняет свой поступок Филатов.
Я… продолжаю фигеть дальше.
– Фальшивый? – переспрашиваю бестолково.
– Подделка, – подтверждает Глеб. – То место, где мы с тобой были, там обитает один очень талантливый ювелир. Она сделала, – замолкает всего на пару секунд, за которые успевает подобраться совсем близко. – Должен же я был как-то пресечь поползновения Веры, – поднимает ладонь и касается сгибом указательного пальца моего подбородка. – Расстроилась? – вглядывается в моё лицо.
Расстроилась ли я, что кольцо фальшивое?
Глупость несусветная!
Куда сильнее огорчало то, что не только кольцо, но и всё остальное – тоже ложь. Всё. От и до. Его слова. Признания. Даже его прикосновения. Долбанный спектакль, который воспринимается куда острее и ближе к сердцу, нежели того стоит.
– Да. Я почти в депрессии, – язвлю в ответ, отклоняясь, избавляясь от навязанного контакта. – Аж голова разболелась. Завтра позвонишь?
Вовсе отвернулась бы.
Но кто же мне позволит?
Мужские ладони обхватывают за плечи, тянут на себя и фиксируют, не позволяя отстраниться. Виска касается горячее дыхание. Немного погодя – губы, тоже. Не поцелуй. Лишь едва осязаемый намёк. Убийственно бережный и нежный. И, кажется, это уже слишком для моего восприятия, поэтому:
– Тут публики нет, не обязательно играть в заботу и любовь, – дёргаюсь повторно. – Быть «милым» и «обходительным» тоже необязательно. Делай уже, что собирались. Не так уж и много времени это занимает, если опустить никому из нас ненужные прелюдии.
Кажется, ещё немного, и вовсе расплачусь.
Что со мной такое?
– В самом деле? – так и не отпускает, совсем немного смещается в сторону, пройдясь оценивающим взглядом по моему лицу. – Ну, тогда раздевайся.
Почему так обидно?
Пора прекращать становиться размазнёй.
Знала ведь, на что шла.
Тогда почему я столь отчаянно ищу в золотисто-карем взоре, что переполняет колючий холод, хотя бы намёк на прежнее тепло?
Не нужно оно мне.
Не надо.
Потом только хуже будет.
– Свет. Выключи. Мне так… Неудобно.
Господи, надеюсь, это не мой голос звучит настолько жалобно!
– Неудобно? – выгибает бровь Филатов, наконец, отпускает, и отступает, а после возвращается обратно в кресло. – Мне вот очень удобно, Дюймовочка. Так что свет остаётся. Раздевайся.
Рубашка до сих пор на нём, хотя все пуговички расстёгнуты. И… я не имею ни малейшего понятия, зачем думаю об этом!
Надо всего-то перетерпеть…
На последнее почти решаюсь. Почти. Но тихий стук в дверь сбивает всю мою смелость.
– Обслуживание номеров. Ваш ужин, – доносится приглушённое с той стороны деревянного полотна.
Филатов даже не думает подниматься с места, так что к двери приходится идти самой. За ней – сухонький старичок в смокинге, который подталкивает миниатюрную тележку с тарелками, прикрытыми куполообразными крышками, едва я отодвигаюсь в сторону. Он старательно расправляет салфетки и убирает крышки с самым невозмутимым видом, пока я размышляю о том, когда Глеб успевает заказать всё это. То, что наш ужин – не сервис по умолчанию, разгадать легко. Вряд ли в стандартный перечень обслуживания входит вечернее меню, состоящее из клюквенного сока, непонятного травяного отвара, здоровенного бутыля воды (литров пять, не меньше) и пшеничной каши с фруктами.
– Спасибо. Завтрак – тот же самый, – соизволяет подняться с кресла Филатов, вытаскивая из пиджака пару сложенных пополам купюр, которые вручает в качестве чаевых старичку.
Тот раскланивается с широченной улыбкой, умудрившись выбраться в коридор, ни разу не повернувшись к нам спиной. Дверь он тоже прикрывает самостоятельно, не утруждая ни одного из нас лишними телодвижениями. Впрочем, об его умениях я быстро забываю. Сосредотачиваюсь на ужине. Подозреваю, на одну персону, раз уж набор столовых приборов в единственном экземпляре. Для меня.
– Что это? – хмурюсь, вглядываясь в травяной отвар.
Не внушает он мне никакого доверия.
Пахнет – просто отврат!
– Отвар с тысячелистником, имбирём и крапивой, – отзывается Глеб, возвращаясь в кресло. – Его выпей в первую очередь, – следует уже командным тоном.
Не спорю. Всё лучше, чем предыдущая тема, где мне придётся обнажаться и демонстрировать свои шрамы в районе солнечного сплетения. И чем думала, бестолочь, когда выдала ему такое предложение? Понадеялась, что раз без проблем перенесла первые несколько оргазмов, то и тут всё пройдёт без особых последствий, потому что в свете последних событий выходило, что это куда менее рискованно, нежели ещё плюс сто пятьсот обследований в каком-нибудь медицинском центре? Или же… Да какой смысл теперь раздумывать и гадать, если всё равно сделала!
– Потом каша. Потом вода. Литр. Потом горячая ванна. Через час – ещё литр воды. И так, пока не выпьешь всё, до конца.
А я только к столику подхожу…
– Зачем так много? – изумлённо оборачиваюсь к мужчине.