Притяжение Андроникова

К участию в «Литературных вечерах» Ю. Гальперин привлек в 1965 году и меня, начинающего звукоархивиста. Я представил радиослушателям звукозапись голоса Михаила Кольцова. (Вообще-то мне помнится, что впервые в «Литературных вечерах» я выступал с публикацией голоса Иосифа Уткина, но каталог Телерадиофонда этого не подтверждает.) Запись голоса М. Кольцова (чудом уцелевшая!) звучала меньше минуты, но у нее была очень интересная история, о которой я, пытаясь следовать урокам Андроникова, и рассказал тогда. Я напомнил о тех страницах «Испанского дневника» Кольцова, где описано, как осенью 1937 года шли бои в пригородах Мадрида. А в это время в Москве, в Радиокомитете, кому-то пришла в голову фантастическая мысль – попытаться позвонить в Мадрид. Дело это было совершенно безнадежное. И в более спокойное время на такой звонок уходило несколько дней. Как рассказал мне работавший в те годы на радио писатель В. Ардаматский, за это взялся Н. Мирцев, один из самых «пробивных» радиожурналистов.

И Кольцов говорил с Москвой. Это было чудо!

Но произошло еще большее чудо: запись коротенького телефонного разговора сохранилась до наших дней.

«Голос из Москвы. Здравствуй, Миша, поздравляем тебя с праздником! Слово принадлежит тебе.

Кольцов. Привет тебе, Родина! Привет всем вам, знакомые и незнакомые люди!

Вижу и слышу: издалека, но четко сквозь грохот мадридских орудий доносятся сюда музыка и песни Красной площади.

Сквозь черную ночь капиталистической Европы нам сюда светят рубиновые звезды Кремля.

Голос из Москвы. Мы слышим вас!»

Вот и вся запись голоса Кольцова, долетевшего из республиканской Испании.

Потом я не раз давал в «Литературных вечерах» звуковые публикации, в том числе голосов Блока, Есенина, Ахматовой, Брюсова, Пришвина. Большинство этих работ консультировал Ираклий Андроников. Сам он тогда, если говорить о звукоархивном аспекте его деятельности, все более увлеченно искал способы включения в радиопередачи, телепередачи и пластинки звуковых документов исполнительского искусства. Всем памятны его передачи о Музее музыкальной культуры имени М. И. Глинки, об Антоне Шварце, о Шаляпине, Обуховой… Я хочу напомнить (хотя на первый взгляд это может показаться отступлением от темы) и о блестящем успехе Андроникова в деле воскрешения записей выдающегося чтеца Владимира Яхонтова.

Еще в середине пятидесятых годов, когда готовилась первая пластинка Вл. Яхонтова (с записями стихотворений Маяковского), Ираклий Андроников доказал правомочность некоторых смелых трактовок чтецом строк поэта – трактовок, которые многим казались слишком вольными или ошибочными. Весьма настороженное отношение вызывало, например, яхонтовское чтение стихотворения «Разговор на одесском рейде десантных судов…», в котором исполнитель передавал звучание пароходных гудков. Неожиданное, но прекрасное чтение! Прекрасное, разумеется, не только этой искусной имитацией, но глубиной раскрытия темы одиночества, грусти, прикрываемой шуткой, темы немаловажной для более верного понимания поэта, чье творчество в те годы истолковывалось подчас прямолинейно и упрощенно.

Андроникову удалось уберечь от исключения из пластинки даже запись, в которой замечательный чтец действительно сделал грубую ошибку. К удивлению авторитетной комиссии, Ираклий Луарсабович «заштопал» фонограмму, исправил ее: сымитировав голос чтеца, он произнес нужное слово, и, вклеенное на место «накладки», оно по силе звука, тембру, интонационной окраске стало почти неотличимо от остальных. В ювелирном совершенстве этой операции может легко убедиться каждый желающий, так как спасенная Андрониковым запись теперь широко известна: она часто звучит по радио и включается во многие пластинки. Это знаменитые «Стихи о советском паспорте». Попробуйте догадаться, какое слово «исправлено» Андрониковым!

К вящему неудовольствию работников ОТК на радио, телевидении и в фирме «Мелодия», Андроников многие годы неустанно воевал за право публикации архивных звукозаписей, нарушающих технические нормы, но запечатлевших творчество выдающихся артистов прошлого. С грустным юмором рассказал он однажды о том, как радиопередачу, куда входили его размышления о творчестве Яхонтова и записи чтеца, собирались включить в «золотой фонд», но это не удалось:

«Не то качество записей Яхонтова. „Вас можно в "золотой фонд". А Яхонтова – нельзя”.

Но ведь его нет на свете! И другого Яхонтова нет и не будет! Это все равно что выбросить рукописи Пушкина из Пушкинского дома на том основании, что они дошли до нас в черновом виде… Вот день, когда мне было стыдно, что я гожусь в „золотой фонд”»[124].