Пришедшие издалека

Шеклтон счел опасным устроить свою базу на барьере, невдалеке от этой Китовой бухты, полагая, что и здесь ледник находится в плавучем состоянии. Он видел, как отрывались огромные айсберги, и был благодарен своей «счастливой звезде», не позволившей ему основать там зимовку. Но Шеклтон поспешил с выводами. Ведь это та же самая бухта, которую первым нашел Джемс Росс! Именно тут ледник покоится на твердом основании, на маленьких островах или отмелях. Убедившись в этом, английский путешественник не убоялся бы построить жилище на барьере, и тогда история борьбы за Южный полюс писалась бы по-иному…

Эрнст Шеклтон ошибся, «к счастью для меня», откровенно писал позднее Руал Амундсен.

«Фрам» подойдет к Великому барьеру точно к пристани. Множество тюленей обеспечит экспедицию свежим мясом. Норвежцы двинутся нехоженым путем прямо со своей зимовки по гигантскому леднику. Это немалое преимущество.

Готовясь завоевать Южный полюс, Амундсен обеспечил все необходимое для успеха. Никаких пони — только эскимосские собаки; надо во что бы то ни стало сохранить их в пути через жаркие области.

В Норвегии, стране мореплавателей, рыбаков, зверобоев, полярных путешественников, спортсменов, дети раньше, чем с букварем, знакомятся с лыжами. Решено: четыре упряжки, и за каждой — каюр на лыжах; пятый человек прокладывает путь или замыкает цепочку…

Так, в Буннефьорде, близ Христиании, родился победный план Амундсена, хранимый им в глубокой тайне. Лишь двум самым близким людям доверил он свой замысел: брату Леонарду и капитану «Фрама» Нильсену.

— Необходимо прибыть в Китовую бухту не позднее 15 января 1911 года,- сказал Амундсен.- Пускаясь в погоню за этим рекордом, мы обязаны первыми попасть на место.

НА АНГЛИЙСКОЙ ЗИМОВКЕ

Успехи экспедиции радовали Роберта Скотта: ученые самоотверженно трудятся, накапливают ценные наблюдения, в отношениях между людьми — ни одной фальшивой нотки. «Счастлив должен быть руководитель, имеющий таких сотрудников»,- говорил он себе. Но была и огорчающая мысль — Амундсен! Неизбежность предстоящего соперничества волновала капитана, однако он не делился своей тревогой ни с лучшим другом Уилсоном, чутким, понимающим, отзывчивым, ни даже с безмолвным дневником.

Как-то вечером, перечитывая свои записи, Скотт задумался: а способен ли автор дневника быть абсолютно откровенным? Трудно, очень трудно, да и только при полной уверенности, что этих интимных записей не увидит ничей глаз. Но дневник, в котором раскрывается работа всей экспедиции, перестает быть личным и принадлежит обществу; когда-либо его страницы станут достоянием современников и потомков. Вот он, Роберт Скотт, старается правдиво описывать повседневную жизнь и труды тридцати с лишним человек. Допустим, один из них заслуживает неодобрения, а отмечать этот факт не следует — ведь после опубликования такой записи человек будет скомпрометирован; наилучший выход — вовсе умолчать о нем. А если уж не терпится поделиться, то рассказывай не дневнику, но вернейшему другу Биллу: Уилсон всегда будет нем, как рыба, и ничья репутация не пострадает…

Жизнь на зимовке проходила размеренно. В восьмом часу утра Отс и Омельченко уходили на конюшню, Мирз и Геров — к ездовым собакам. Дежурный доставлял чистый снег, повар растапливал его для приготовления пищи. К половине девятого в кают-компанию приносили горячую овсянку, кофе или какао. В десятом часу все принимались за работу. После полудня они сходились за вторым завтраком, пили чай. Час-полтора прогуливались возле дома, играли в футбол, снова возвращались к занятиям. Иногда добывали тюленей. Из морского льда извлекали много рыбы, загнанной хищниками и замерзшей. Отобедав в семь часов вечера, зимовщики не сразу покидали кают-компанию. Они делились воспоминаниями, играли в шахматы, читали вслух, пели хором, слушали граммофонные пластинки, нередко завязывались увлекательные диспуты.

Лоуренс Отс и Мирз не знали покоя: в конце февраля погибли две лошади, немного позднее — еще три, среди них и Скучный Уилли. В пути пони не переносят пургу, она приводит животных в жалкое состояние. Как сохранить остальных? А что будет с ездовыми собаками?..

Скотт записывал: «Больше всего от непрерывного, феноменального ненастья страдают собаки. Только около дюжины их здоровы, веселы и бодры — Осман, Цыган, Красавица… Да-да, счастье что-то не улыбается нам! Этот месяц добром не помянем. А все же могло быть еще хуже. Лошади стоят в тепле и заметно поправились. Мы слегка увеличили их рацион».

Он давно убедился, что Лоуренс Отс всем сердцем предан своему делу — уходу * за лошадьми, а Антон Омельченко постоянно возится в конюшне; можно надеяться, что к весне пони будут в лучшем виде.

23 апреля солнце скрылось. Последние золотистые лучи упали на глетчеры.

Чтобы с пользой коротать вечерние часы, Скотт составил программу зимнего курса лекций и за обедом сказал: