Приручи меня, если сможешь

— Ты знаешь, что такое беременность для женского организма? Знаешь, какой это стресс тест? И ты кончаешь в меня, когда нашему сына и года нет, без анализов, без ни хрена, не зная, в каком состоянии это тело, способно ли оно вообще сейчас выносить кого-то! Это ТАК не делается! Но какая на хрен разница, как правильно, да?! Тебе же сына вынь да положь! 2021 год на носу, а женщины по сей день умирают в родах! Потому что когда вы начинаете думать членом, наступает пиздец!

Меня трясёт просто, вообще ничего не фильтрую. Вывел.

Слушает и не перебивает. А потом хватает меня в свои тиски и отчаянно целует.

— Стаська, прости, я же не преднамеренно, я никогда бы так не сделал… без твоего разрешения.

Вартан теряется и отпускает меня.

— Я просто дико по тебе соскучился, а пользоваться тобой подло не собирался. Ты дала раньше понять, что рано, и я свыкся с этой мыслью, у нас ещё вся жизнь впереди.

Его реакция убила мой запал продолжать ссору. Вижу, что не виноват. Понимаю, что он не Илья и, правда, не стал бы делать без моего разрешения.

Горько усмехаюсь с его слов о том, что жизнь впереди. Ну, так-то оно так, да вот теперь я уже не знаю, что впереди.

Через двадцать девять дней, в первый день задержки, я узнала, что беременна.

Стою в туалете с тестом, как дура, и понятия не имею, куда себя деть.

Илья спит в детской. Мужа снова нет, уехал на день с Гурамом по работе, скоро должен вернуться. Кладу тест на умывальник и иду на нашу кровать. Ровно так же, как и в первую беременность, ярче всего чувствую одно — страх. Потому что я не знаю, что будет. Кладу ладонь на живот, пытаясь свыкнуться с мыслью, что там ребёнок. Мой. Второй. Новый малыш. С этой мыслью засыпаю сном младенца.

— Ты меня ненавидишь за это? — просыпаюсь от того, что передо мной на коленях стоит Вартан, целует ладонь, сжимая своей рукой, а во второй держит тест, который я забыла на умывальнике.

— Дурак что ли? — голос хриплый после сна. — Мне страшно. Но от меня уже ничего не зависит. Слушать врачей и соблюдать все рекомендации, чтобы сберечь и его, и меня — всё, о чем я думаю сейчас.

— Прости, — целует мою ладонь и выходит из спальни, понимаю, что зашёл к Илюхе.

Вздыхаю. Черт, всё не так! Он не заслуживает узнать об этом так, в таком настроении.

Поднимаюсь на ноги. Иду в детскую, где его и обнаруживаю. Подхожу, обнимаю со спины, целую лопатку.

— Ты замечательный отец. Прорвёмся. Я тебя поздравляю.

Стоит и не шевелится. Сын спит, а Вартан гладит его спинку.

— Как ты себя чувствуешь? — слышу тихий вопрос.

— Не знаю, — отвечаю честно. — Нормально вроде. Нужно запланировать прием у своего гинеколога и всё разузнать.

— Когда скажешь, тогда и поедем. Прости, я хочу выпить кофе, а ты иди, отдохни.

Вартан выходит из детской и спускается в кухню.

Избегает меня. Сама виновата. Та выволочка, которую ему устроила, до сих пор аукается. Он закрылся от меня, хотя и старается вести себя, как ни в чем ни бывало, я же вижу всё.

Как сделали этого ребёнка по разные стороны баррикад, так там же и находимся.

Я остаюсь в детской. Не хочу идти к нам в спальню и реветь от обиды там. Тут нельзя реветь. Тут нужно быть тихой. Тут и прилягу.

Как только моя голова коснулась подушки, я тут же уснула.

Я вообще много спала теперь. Врач сказала, что это нормально. Потому что организм в шоке и пытается заочно набраться сил. Никогда ещё не слышала, чтобы так выдержанно ругались. Но фразы «слишком рано и необдуманно», «нужно было подумать, прежде чем…» и ещё пара таких же выбросов сделали моего мужчину ещё более молчаливым. А меня более угрюмой.

Врач назначила кучу витаминов и поддерживающих комплексов, назначила анализы. Они все были вроде как ничего. Но врач всё равно проговорила, что срок слишком маленький между беременностями и нужно быть максимально осторожными.

Мы вышли из кабинета, и я посмотрела на Вартана.

— Хорошие анализы это уже не плохо. Просплю, как хомяк, всю беременность и всё будет хорошо, — пытаюсь шутить.

Последним заходим в кабинет УЗИ. У плода уже есть сердцебиение, и мы с мужем его слышим. Я нахожу его ладонь и сжимаю ее. Себе твержу одно — прорвёмся. Дети — это большое счастье, надеюсь, что таким образом судьба решила сделать нам комплимент, что мы хорошие родители.

Опять минимум слов, минимум лишних движений с его стороны. Но это длится ровно до того момента, пока не усаживает меня в салон автомобиля. Сам садится рядом, а Беха неожиданно выходит на улицу.

— Я сильно виноват перед тобой, но увидев на мониторе своего ребенка, едва сдержался. Поверишь, если скажу, что никогда не думал о детях? — берет мою руку, целует, прижимает ладонь к своей щеке и впервые за последние дни улыбается.

— Ты смотри, что я вижу, — касаюсь большим пальцем его улыбки. — Хватит заниматься самобичеванием. Я верю, что все во Вселенной происходит так, как должно. А дети — это прекрасно. Особенно с такими замечательными родителями. Ты прекрасный отец. Я родная своему, и он ужасен. А ты окружил нашего сына такой любовью и заботой, что я до конца жизни не смогу выразить, как сильно я тебя люблю за это.