Принцесса и маг зимы, или Переписать судьбу (СИ)

— Смертная казнь — это самое меньшее, чего заслуживает Сиэн! — Келли сжала кулаки, её фиалковые глаза выразительно сверкнули. А я от души согласилась с этим и подошла, чтобы обнять уже её:

— Келли, пусть ты и не помнишь, но тоже прости меня! Теперь всё будет совсем иначе!

— Всё и так поменялось, — тепло ответила Келли, — ты стала другой, Риа, и раньше я просто этому радовалась, а сейчас я знаю причину. Милая сестрёнка!

И, наконец, я повернулась к Яру. Он перехватил мой взгляд и отодвинул в сторону ледяной кристалл, паривший в воздухе, чтобы не мешал нам обнять и поцеловать друг друга.

— Знаешь, Яр, почему я решила не извиняться за следилку на перстне? — глухо пробормотала я. — Если б не она, мы никогда не узнали бы друг друга.

— Так и думал, что сегодня мне не достанется извинений, — маг улыбался, ничуть не огорчённый. — Но я не настаиваю. А раз наша прогулка отменена, лучше возьму с тебя обещание прилететь на праздник Святого Эйпри, в честь которого назван город. Праздник будет на следующей неделе, и ты успеешь выбрать самую красивую из своих диадем, принцесса, — теперь он посмеивался.

Я тоже засмеялась, несмотря на ещё не просохшие слёзы:

— Обязательно прилечу! Но, пожалуй, без диадемы. Она будет только мешать!

IX

Сиэна допрашивали очень долго и мучительно. Для того, чтобы вытянуть из него всю правду, феи-стражники сварили из колючего тэсианского растения заакума особое зелье. Пить его было так же неприятно, как есть эти самые колючки, а первые четверть часа после приёма зелья Сиэн испытывал страшные боли. Но после того, что хотел устроить этот негодяй, жалеть его никто не собирался.

— Я никогда не любил принцессу. Связался с ней только затем, чтобы стать королём. И с самого начала хотел, чтобы королева умерла, и её дракон тоже, — простонал некогда Белейший фей, а теперь изгой, от которого отвернулись все, даже его родители. — А потом я бы прикончил Риа… и Келли… Мне, только мне должна была достаться корона! Во всём виновата эта безмозглая Инне, если б не она с её любовью, меня не заподозрили бы ни в чём! Я смог бы провести свой план в жизнь… такой замечательный план…

Все мои подозрения насчёт одурманивающего зелья оказались правдой. Сиэнгви хотел сделать меня послушной. А когда его замысел провалился, и я не вышла за него замуж, пришёл в дикую ярость.

— Тогда я решил отомстить… велел Инне украсть пыльцу Антифея, и она украла… принесла в кожаном мешочке. Всё так удачно складывалось… Но потом я попался в паутину! — Сиэн явно сожалел только об этом. Ни капли раскаяния не слышалось в его голосе, ни разу он искренне не ужаснулся самому себе. А ведь феи-стражники тщательно записали весь допрос в два волшебных медальона. И один остался в королевском дворце, а другой прислали к нам, в Замок-Артефакт.

Когда Сиэну дали новую порцию зелья и, переждав стоны боли, на всякий случай спросили про Скейду, он ожидаемо покачал головой:

— Не знаю, где она. Честно. Вообще-то я собирался потом вернуться, убить и ведьму, и того мага, Ярвенна. Её как свидетельницу, а он постоянно крутился поблизости. Вдруг успел докопаться до каких-то тайн. Я заманил бы этих людишек в лес и натравил бы на них волков! Скейда думала, что я помогу ей вернуться в род Ари, снова стать драконессой, — Сиэн рассмеялся — не обычным своим смехом, приятным и лживым, а злым, отрывистым. — Как бы не так! Я хотел использовать её, и всё!

Жаль, что нельзя было расспросить Сиэна о той, другой жизни — он ведь её не помнил. Скорее всего, там он успел прикончить ведьму. А снейфнег вместе с чудовищами остался где-нибудь в Забытом Лесу…

Сиэна приговорили к смертной казни. Такое случалось очень редко, но фей, посягнувший на королевскую семью, заслуживал сурового наказания. И прощения ему не было.

Приговор был объявлен, а затем Сиэну дали возможность попрощаться с матерью и отцом. Откладывать с казнью феи-стражники не стали. Одна искра из сапфирового жезла, и вскоре мёртвое тело Сиэна превратилось в белый нарцисс. Родители забрали его для похорон.

Я думала, что буду плакать, но, что удивительно, не проронила ни единой слезинки.

Зато Инне, призванная к ответу, рыдала в три ручья.

— Я ничего не знала о его планах, — сквозь слёзы уверяла мою маму красноволосая фея. — Сиэн запугал меня, сказал, что сделает что-то страшное, если не украду для него пыльцу! Я уже боялась его, он совсем обезумел!

Из допроса Сиэна мама знала, что это правда. Как и то, что он поил Инне тем же одурманивающим зельем, что хотел подсунуть мне. Это смягчало её вину. А ещё Инне с её талантом к созданию следилок была особенной, уникальной феей. Поэтому королева не стала отнимать у неё крылья и изгонять к людям.

— Тебе пожизненно запрещается покидать Долину фей, — таков оказался приговор, — и за тобой всегда будут присматривать. Хоть малейшее подозрение — и лишишься крыльев.

Инне поклонилась, утирая слёзы, и пообещала с радостью и благодарностью, похоже, неподдельными:

— Я искуплю свою вину! Продолжу работать на благо волшебного народа! И никогда больше не поддамся на уловки всяких интриганов. Клянусь!