Принц со шрамом (ЛП)

Возможно, но маловероятно. Хотя я не думаю, что она выполнит его просьбу; я не думаю, что он так высоко о ней думает. Он не известен своим уважением к женщинам.

Тем не менее, она не такая, как я ожидал. Возможно, более зловещая.

Если бы она шпионила не за мной, я бы мог найти восхищение в ее фальши. Но поскольку всё иначе, это только оставляет горький привкус в задней части моего горла; я решил оставить его, чтобы всегда помнить о его вкусе.

В этом разница между мной и другими людьми. Они убегают от плохих вещей, а я становлюсь ими.

Потянувшись вверх, я вынимаю свернутую трубочку из-за уха и кладу ее в рот, дожидаясь, пока огонь почти полностью охватит спичку, прежде чем зажечь конец; запах гашиша витает в воздухе, заставляя мои сжатые внутренности распутаться в жужжащее состояние спокойствие.

Мой ботинок ударяется о стену, голова прислоняется к прохладному камню, и я смотрю на улицы Саксума. Замок стоит на скале, с удобной точки обзора все видно даже за густыми деревьями.

Когда я был маленьким мальчиком, отец приводил меня сюда, шепча слова о величии и обучая пути земель_{(отсылка на разговор Муфасы и Симбы в мультике «Король Лев»)}.

— Это мое наследие. И однажды оно станет твоим.

— Ты имеешь в виду Майкла, — поправляю я, глядя на отца.

Его темные волосы развеваются на ночном ветерке, когда он смотрит на меня.

— Ты и твой брат должны оставить в стороне свои разногласия. Кровь Фааса течет в твоих жилах так же уверенно, как и в его. Вместе мы правим, врозь — падаем. Помни об этом.

Я насмехаюсь, потирая распухшее запястье, вспоминая, как всего несколько часов назад Майкл толкнул меня в грязь и назвал уродом.

— Передай ему это.

Он усмехается.

— Майкл все еще пытается найти свое место в этом мире.

— А я нет? — спрашиваю я, мой голос повышается в защиту.

— С момента твоего рождения ты был другим, — он протягивает руку, касаясь центра моей груди. — Здесь.

Другой.

Моя грудь вздрагивает. Я не хочу быть другим. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Ты научился говорить быстрее, — продолжает он. — Ходить раньше. И ты рисовал, как только смог держать уголь в своих маленьких ручках.

Я опускаю взгляд на свои пальцы, сгибаю их на коленях и шиплю, когда острая боль пронзает сухожилия моего пульсирующего запястья. Злость на Майкла и его друзей бурлит в моем желудке, как кипящий котел.

— Это достойная восхищения черта — быть настолько уверенным в себе в мире, где нет ответов. Завидная черта.

Мои брови вскидываются в замешательстве.

— Почему Майкл должен завидовать мне? Он получает все это, — я машу рукой в сторону леса и темных городских улиц, освещенных только полной луной, висящей над нами в небе.

Мой отец вздыхает, обхватывая меня рукой и притягивая к себе покрепче.

— Иногда трудно понять, кто ты есть, когда тебя заставляют быть кем-то другим. Твой брат однажды станет королем.

Гордость сквозит в тоне его голоса, и мое сердце глубоко ныряет в живот, что-то тяжелое и зеленое хлещет по моим внутренностям.

— А ты, мой маленький лев, можешь свободно странствовать.

Но я не свободен. Я никогда не был свободен. Прошли годы, а я все еще здесь, в Глории Терре. На Земле Славы.