Принц со шрамом (ЛП)

Стряхивая пепел с сигареты, я подношу кончики пальцев к своему шраму, провожу ими по рельефному краю, и что-то кислое стягивает мое нутро.

Луна полная, и она освещает темный лес, стоны ветра — единственный звук, кроме воя одичавших волков и криков сов, которые по ночам часто залетают в окна смотровой.

Оттолкнувшись от стены, я бросаю обгоревшую бумагу и траву на землю и гашу ее сапогом, а затем иду к деревьям и удаляюсь от безопасного замка.

——————

Я окидываю взглядом затхлый зал, замечая несколько десятков лиц, столпившихся за длинными столами и скамьями, и все глаза устремлены на меня. В воздухе пахнет сыростью, как будто частые ливни ослабили фундамент и пробили себе путь внутрь, способствуя гниению дерева изнутри.

Но таверна «Слоновьи кости»_{(отсылка на Слоновое кладбище в «Короле Льве»)} — это не то место, которое славится своим процветанием или хорошими посетителями.

Это опасное место, расположенное среди тенистых земель, от которого, как предупреждают, даже самые сильные солдаты должны держаться подальше. И до недавнего времени именно там я проводил большую часть своего времени, возделывая забегаловку в качестве домашней базы для мятежников. Его владельцы — Белинда и ее муж Эрл, оба верные последователи моего дела.

Однако если вы проведете время во внутренних кругах Саксума, то услышите, что тенистые земли называют по-другому.

Места сражений гиен. Где странствуют мятежники.

Хотя это говорят в шутку те, у кого в карманах золото. Те, кому никогда не приходилось страдать от жестоких рук судьбы. Люди, которые позволяют эго быть их костылем, никогда не воспринимая менее удачливых всерьез. Шёпот о «мятежниках» ничего для них не значит. Да и зачем? Никто не настолько глуп, чтобы пойти против короны.

Семья Фааса царствует уже много веков. Мы слишком сильны. Слишком могущественны. Слишком дерзкие.

Но с жадностью и властью приходит хвастливое невежество и слепые глаза, не видящие угрозы. Прорехи в броне, которые стираются, пока не образуется расщелина, достаточно большая, чтобы кто-то мог проскользнуть через нее и разрушить сердцевину изнутри.

И это не плохо. Я бы предпочел жить в хаосе, правя на обломках, чем еще секунду смотреть, как мой брат восседает на троне.

Он этого не заслуживает.

— Сир, — прорывается сквозь толпу дрожащий голос, Белинда подбегает и бросается к моим ногам. Ее костлявые руки ползут в мою сторону словно змеи, ее тело склоняется вперед, когда ее губы встречаются с верхом моего сапога.

— Ты можешь встать.

Она опускается на колени, в ее темных глазах блестят непролитые слезы. Я протягиваю руку, чтобы поднять ее подбородок, и ее ладони обхватывают мое запястье. Я сглатываю отвращение от ее прикосновений, сосредоточившись на том, что я дал ей голову Реджинальда, и она доставила ее, как я и просил.

— Ты меня очень порадовала, — говорю я.

— Все для вас, сир, — шепчет она, глядя на меня с явным обожанием.

Моя рука перемещается с ее лица на макушку, гладит ее волосы и смотрит на толпу.

— Пусть это будет уроком для всех вас. Хотя путь впереди будет трудным и коварным, он также будет вымощен успехом. Будем ждать_{(отсылка на песню Шрама и гиен «Будем ждать»)}. Придется пойти на большие жертвы, и я не приму ничего, кроме абсолютного послушания. Я знаю всю серьезность ситуации — то, о чем я прошу. Но если вы сделаете это для меня, я клянусь, — я делаю паузу, положив ладонь на сердце, пытаясь показать искренность своими движениями и надеясь, что она прольется в мой тон. — Я сделаю это для вас.

Я машу свободной рукой в сторону женщины у моих ног.

— Этот прекрасный солдат — этот воин — доверился мне, — я смотрю на неё сверху вниз, мое прикосновение возвращается к её челюсти и поглаживает бледную кожу, когда мои глаза встречаются с её глазами. — Преданность. Высшего вида. Такого, который должен вознаграждаться.

Мое внимание возвращается к людям.

— Разве мы не устали голодать, пока благородные обжираются и пируют?

Гневный ропот шепчет в воздухе, их недовольство — музыка для моих ушей.

— Разве мы не устали от того, что нас оплевывают и забывают, как будто не мы поддерживаем Глорию Терру на плаву? — я хлопаю себя свободной рукой по груди. — Не пора ли нам подняться и восстать против них?

Раздаются аплодисменты, кулаки стучат по потертым столам.

— Долой короля! — кричит кто-то.

Из моего горла вырывается смех, и я поднимаю ладонь вверх, успокаивая их, их внимание снова приковано.

— Верьте в меня, друзья, и я обещаю... я приведу вас домой.

Белинда плачет, отвесив такой глубокий поклон, что ее руки раскидываются перед собой, а нос упирается в пол.

Все остальные в толпе следуют ее примеру, опускают свои тела на землю, их головы склоняются в знак покорности.