Принц полуночи

Он купил полуразрушенный замок у молодого шевалье, который предпочитал проводить время в Париже, а не в этом захолустье. Замок стал для С.Т. домом, первым домом в его жизни — по крайней мере, первым домом, который он выбрал сам, и одним из немногих мест, где он провел более полугода. Он обнаружил, что ему по душе одиночество. Ему нравилось ложиться спать с заходом солнца — ему, который привык проводить ночь в пирушках, беззакониях, погонях! Он рисовал, спал, копался в каменистой грязи, пытаясь что-то вырастить, — больше ему ничего не было нужно.

До сего дня. До тех пор, пока три года одиночества не сдавили ему грудь, пока страсть и досада не свились в тугой клубок вместе со страхом, что вот он перейдет через мост и увидит шкуру Немо, прибитую к воротам в стене, окружавшую деревню.

Судьба его пощадила. Главные ворота выглядели как всегда, и как всегда нуждались в починке. Сейчас в них застрял экипаж — возница предпринял неразумную попытку пересечь реку и въехать под низкую опускную решетку. Эта чугунная решетка свисала косо над булыжной мостовой еще со средневековых времен, и поэтому было маловероятно, что усилиями мэра, десятка ротозеев, двух кумушек, дававших противоречивые советы, и целой толпы грязных мальчишек ее удастся в ближайшее время поднять прямо, освободив экипаж. С.Т. прошел по другому мосту.

Пост охраны был пуст — тоже обычная история. С.Т. прошел с суверенной территории его величества короля Сардинии, герцога Савойского через официальную границу во Францию, и никто даже попытки не сделал его остановить. Эта свобода от формальностей как нельзя лучше устраивала его, так как избавляла от необходимости выслушивать печальную историю последних любовных похождений лейтенанта.

Он зашел в таверну с черного хода, но Марк только мельком взглянул на него и промчался мимо с подносом вверх по лестнице, где был отдельный салон. С.Т. увидел, часто к окнам общего зала прилипли толпы любопытных, и решил подняться наверх вслед за Марком.

Он уверенно вошел в салон словно на нем были шелковые чулки и венецианский бархат, а не жилет и испачканные штаны. Обычно он не удостаивал своим вниманием комнату наверху, но он умел не хуже других вести себя, как высокородный дворянин, и Марк это хорошо знал. Хозяин таверны только почтительно поклонился, когда С.Т. занял диван и уселся, скрестив ноги, в своей самой вальяжной и небрежной позе.

На узком балконе, выходившем на стену с воротами, сидел разодетый человек в напудренном парике, облокотясь на чугунную ограду, небрежно поигрывая черной тростью с золотым набалдашником и с ухмылкой глазея на уличную суету. Его компаньон со скучающим видом ссутулился за столом, а Марк в это время наливал два бокала своего лучшего коньяка.

С.Т. удостоил приезжих небрежного кивка и поднял палец в знак приказа принести и ему бокал. Марк поспешил к нему с каким-то облегчением, налил из фляги коньяк и поставил ее на боковой столик, многозначительно посмотрев на С.Т. и движением бровей указав на сидящих, торопливо вышел из комнаты.

Это было очень странно. Обычно требовалось немало уговоров и щедрых обещаний прежде, чем Марк согласится расстаться даже с бутылкой обычного вина, не говоря уже о коньяке, С.Т. чуть повернул голову, незаметно изучая путешественников.

Он обнаружил, что этот интерес был взаимным. Мужчина у стола смотрел на него с вызывающим откровением, небрежно опираясь локтем на спинку кресла. На нем был серый сюртук с пышным водопадом кружев у горла, а штаны и жилет — ярко-желтые, как ноготки. Оружием его была трость с вкладной шпагой, более легкой и удобной, чем старая — с треугольным клинком, зато надежная в бою шпага.

Темные глаза незнакомца рассматривали С.Т. так, словно он покупал лошадь на торгах; губы на скучающем лице чуть дрогнули в усмешке, когда С.Т. взглянул ему прямо в глаза. Ничего не говоря, человек снова повернулся лицом к балкону, запустив пальцы в мягкие светло-каштановые волосы, и подпер щеку ладонью.

— Иди сюда, Латур, выпей, — сказал он своему компаньону, — и дай мне надежду, что мы не останемся здесь в заточении на целую ночь.

— Я ничего не могу обещать. — Второй посетитель выпрямился и слегка поклонился. — Очевидно, что эта отвратительная дыра населена клоунами и обезьянами.

— О нет! — тихо произносимые слова так и сочились иронией. — Не могут же они быть бестолковы так же, как мой камердинер, в чью несчастную голову и пришла идея проехать по этому мосту.

Мужчина на балконе мгновение колебался, но затем поклонился, на этот раз глубоко.

— Да, конечно, месье граф. Все именно так, как вы говорите.

— Заходи в комнату и выпей, Латур, — сказал его хозяин низким шелковистым голосом. — И прояви должное уважение. Когда мы одни, меня может позабавить, как ты свешиваешься через поручень балкона, но не в присутствии другого джентльмена.

Латур повиновался, аккуратно ставя трость в угол комнаты. Он встал за креслом графа и взял предложенный бокал коньяка, но пить не стал.