Принц полуночи

— В любом случае вам незачем идти со мной. Вас никто не звал, — сказал он.

«Блестящий образец ума, подросток и тот придумал бы лучше», — с досадой отметил он.

Снова какая-то заминка, снова хмуро отведены глаза. Она уперлась взглядом ему в грудь, и он мог наблюдать, как она думает взвешивая «за» и «против».

— Я вам нужна, — промолвила она наконец.

Не «хочу». Не «мне приятно в вашем обществе». Не «я думаю, мы бы могли понравиться друг другу».

Просто долг. Видимо, она уже давно решила, что он ей бесполезен в осуществлении первоначального плана. Что, кстати, так и было. Но он бы предпочел сам ее осадить.

— Премного благодарен, — сказал он, не скрывая сарказма. — Но мне ваша помощь не нужна, мисс Страхан, — по правде сказать, вы скорее не помощь, а обуза. Вы можете думать, что ваша одежда обманет француза, но Немо ни за что не подойдет ко мне, пока вы упорствуете и крадетесь где-то рядом.

Она пожала плечами.

— Тогда скажите мне, когда отойти в сторону.

— Дьявол! — он шумно выдохнул воздух. — Неужели вы ничего не знаете о чутье животных? Он обнаружит меня задолго до того, как я замечу его. Оставьте меня, мисс Страхан, если вам больше не требуется моя помощь. Просто оставьте меня.

Оттолкнувшись от скалы, он прошел мимо, едва не касаясь ее. Не останавливаясь, он спустился до следующего поворота тропы и миновал его подчеркнуто спокойно, не забывая касаться рукой скалы, а перед глазами держать ровный ствол дерева, чтобы обуздывать головокружение. Он не слышал никакого движения на тропе за спиной. Ему удалось бросить быстрый взгляд вверх через заросли кустарника и увидеть, что она все еще стоит на том же месте, словно поняла его буквально.

Отлично. Великолепно. Он бы позволил ей тащиться следом за ним, если бы она проявила хоть малейшую вежливость. По правде сказать, если Немо можно еще найти, он нашел бы его с ней или без нее. По правде сказать, ему было очень приятно иметь кого-то рядом, о ком можно заботиться, — о, тупица, помешавшийся на юбках! — устраивать привалы, когда было видно, что ей пора отдохнуть, следить, чтобы она не переутомлялась, чтобы сумасшедшая девчонка не загоняла себя до полусмерти.

Она напоминала ему звереныша. Она все шла и шла, как неразмышляющее животное, как раненый, спотыкающийся олень, — все время вперед, не замечая препятствий и боли. Только бы двигаться — как будто само движение было целью. Разум подсказывал ему бросить ее, ведь он спас достаточно попавших в беду девиц, чтобы хватило на десять жизней. Но душа наполняла его видениями полуночной дороги, скандальной славы… воспоминанием о чувственном, страстном удовольствии, о счастье, жгущем его вены, когда он был в седле или в объятиях женщины.

Любовь всегда была быстротечной, и все кончалось ничем раньше, чем он успевал привязаться. Он вручал себя мечте, но она ускользала. И она погубила его.

Он не должен хоть теперь терять голову.

Но она была совсем не похожа на других.

Может, в этот раз все будет по-другому.

Жалкий шут! Он каждый раз думал, что все будет по-другому. Он каждый раз думал: вот теперь…

Но на этот раз, кажется, в самом деле… Вот теперь…

Проклятие.

К тому времени, когда он достиг деревни, головокружение почти прошло, и осталась только неважная ориентация, с чем он давно научился мириться, и какая-то общая рассеянность, из-за чего он и спотыкался. Он не знал, шла она за ним или нет — ведь эта сумасшедшая могла пойти по любой из множества тропинок, отходящих от той, по которой они шли вместе к деревне, ведущих на север, юг, запад, восток, — да мало ли куда!

Деревушка Ла Пэр гордилась двумя мостиками, перекинутыми через узкую реку, а больше, пожалуй, ничем. Таверна Марка прилепилась к краю утеса между ними. Марк использовал стены старого форта, побелил их, покрыл черепичной крышей и навесил зеленые ставни. Дома деревушки словно вырастали из края ущелья и смотрели на его дно, напоминая пирамиду детских кубиков, которые каким-то чудом не падают вниз.

Когда он впервые оказался здесь, то подумал, что и деревня, и каньон, и мосты, изогнувшиеся в ста футах над узким потоком, очень живописны. Марк смеялся его шуткам, подавал ему доброе красное вино, а кругом было столько простора для Немо! И солнце как нектар, и все это было бесконечно далеко от его прошлого: он перестал от него убегать.

Деревня Ла Пэр стояла на границе у самого подножия Альп, и с монотонной последовательностью переходила из рук в руки — от Каперингов к Габсбургам, а от них — Савойской династии. В данный момент Ла Пэр стояла на французской территории, а Коль дю Нуар — на савойской стороне границы, но любой договор, подписанный в Мадриде, Риме или Вене, мог в один день изменить все это.