Принц на белом коне

– Да, и еще одно. Возможно, в моей жизни произойдут некие перемены, тогда мне бы хотелось внести изменения в завещание.

– Без проблем, – улыбнулся адвокат. – Только в следующий раз все же не забудьте записаться на прием.

План Саманты удался на сто процентов. Когда юристы закончили свою битву, судья Лондберг произнес напутственную речь и жюри удалилось на совещание. При первом голосовании они разделились поровну – шесть «виновен», шесть «невиновен». После непродолжительной дискуссии они попробовали еще раз, и теперь уверенных в невиновности Уэстлэнда осталось пять. Рей произнес пылкую речь, взывая к совести и чувству сострадания к оставшимся сиротами детям, а также напирая на то, что закон должен быть одинаков для всех.

– Мы не можем дать виновному уйти от наказания лишь потому, что тот купается в деньгах. Это неправильно, несправедливо и глубоко безнравственно, – прочувствованно закончил он.

После таких слов десять присяжных заявили, что убеждены в вине Уэстлэнда.

Кто знает, сколько бы времени они продолжали дебаты, если бы Саманта не выступила со своим заявлением.

Оставшиеся двое признались, что на них тоже было оказано давление, и жюри наконец пришло к консенсусу.

Миссис Лернер, которую как ветерана судебных битв избрали старшиной, вывела их в зал и на вопрос судьи Лондберга твердо и громко ответила:

– Жюри единогласно признало обвиняемого виновным.

Саманта с удовлетворением отметила, как с холеного лица Уэстлэнда медленно сползла самодовольная ухмылка.

Судья поблагодарил их за выполненный долг, стукнул молотком и объявил об окончании процесса.

Оказавшись за пределами зала суда, Саманта глубоко вздохнула и остановилась, ожидая появления Рея, которого задержала миссис Лернер, но внезапно занервничала.

Испытание вроде бы закончилось. А может быть, и нет... Вдруг он разлюбил ее? Или попросту понял, что никогда и не любил, а так, увлекся на мгновение собственным великодушием?

Почти бегом кинулась она к машине, стремясь поскорее ускользнуть и избежать болезненной и неловкой встречи с мужчиной, о котором весь последний месяц думала и мечтала каждую минуту, сунула ключ в замок, но повернуть не успела. Сзади ее обхватили две сильные руки, развернули на сто восемьдесят градусов и...

Поцелуй длился и длился, пока им хватило дыхания. Оба заговорили одновременно:

– Рей, Рей, милый, наконец-то...

– Сэмми, Сэмми! Если бы ты знала, как я истосковался по тебе! – Он с силой прижался к ней, и она низом живота ощутила его напрягшуюся плоть.

– О-о-о... едем ко мне?

– Да... и скорее... я умираю от желания...

– Я тоже... – призналась она.

Их встреча была столь страстной, что лишь тогда, когда за окном стемнело, Рей вспомнил о прощальных словах отца и хлопнул себя по лбу.

– Что такое, любимый? – томно потягиваясь, спросила Саманта.

– Черт, старик же просил позвонить ему, как только все закончится!

– О! Ну да, конечно, он же тоже ждал результата. Но теперь уже, наверное, и так все знает из новостей, – лениво проговорила она и вдруг подскочила на кровати. – О господи, что он подумает?! Где ты пропадал столько времени?!

Рей рассмеялся.

– А что бы ты подумала на его месте? То же самое! – Он нащупал телефон, набрал номер, перекинулся несколькими фразами и возвестил: – Отец говорит, если ты не возражаешь, то мы можем приехать ужинать. Он даже шампанское купил!

16

Саманта была счастлива. Счастлива, как никогда прежде. Безумно, безрассудно, голово-кружительно счастлива тем, что любит и любима. Дни мелькали, как на крыльях, и они с Реем почти не расставались. Поначалу, по крайней мере. Она познакомила его со своими немногочисленными друзьями, то есть с семейством Грин и редактором Джин, и после выслушала с обеих сторон восторженные отклики в адрес своего возлюбленного.

Но прошло три недели, и она вдруг стала замечать, что стала видеть его уже не так часто. Он понемногу начал находить всякие причины, якобы мешающие им встречаться, но она сразу поняла, что это отговорки. В ее жизни снова наступили если и не черные, то серые дни. Саманта бродила по дому в тоске, не понимая причин его отдаления и не зная, что предпринять. Ей постоянно вспоминалась крашеная кукла и постепенно она убедила себя, что дело вовсе не в работе и не в живописи, а в другой женщине. А когда муки ревности стали нестерпимыми, она решила пойти напролом.

– Ответь мне, милый, на один вопрос, только честно, – нежно целуя его, попросила она.

– Конечно, любовь моя. На любой.

– У тебя... у тебя появилась другая, правда? – заглядывая в бездонную синеву его глаз, нерешительно проговорила Саманта.

Он уставился на нее непонимающим взглядом, потом нахмурился, и сердце ее упало. Значит, так оно и есть...

– С чего это ты придумала такую глупость?

– Ты вчера не приезжал ко мне... А позавчера мы собирались пообедать вместе, но...

– И ты решила, что я провел это время с другой? – Он рассмеялся, но как-то совсем невесело.

– А что я еще могу думать? Сначала ты говоришь, что любишь меня, жить без меня не можешь, а потом...

– Господи, Сэмми, милая, неужели ты не понимаешь, как мне тошно?

– Тошно? Но почему? – изумилась она.