Принц Лестат

А уж как хорош был Лестат – стремительный, живой, полный энергии! Джеймс Бонд вампирского мира! Как удалось ему даже в столь тяжкий час появиться во «Вратах Троицы» в свежем и умопомрачительно стильном ансамбле от Ральфа Лорена: клетчатая шерстяная куртка, пастельная шелковая рубашка и изящные туфли, коричневые с белым? Гриву сияющих белокурых волос – самых знаменитых волос среди бессмертных – под затылком перехватывала черная шелковая лента, сколотая бриллиантовой брошью. Брошь эта могла бы стать выкупом за короля – но, увы, не за сына Лестата, Виктора.

Длинная клетчатая куртка напоминала покроем фраки минувших лет, когда моды были более дерзкими и нарочито романтичными. Спадающие фалды идеально скрывали висящее на боку у Лестата оружие (какое, разобрать не получалось, но пахло оно сталью и деревом), при этом не нарушая красоты формы и покроя.

О, Лестат являл собой идеальное воплощение нового, современного вампира, современного бессмертного. Кто лучше него мог осознать и оценить, что именно сейчас для всех бессмертных и настал Золотой Век, неизмеримо превосходящий все прошлые века? Кто мог ловчее Лестата оседлать прилив, поймать момент? Быть может, весь нынешний кризис лишь для того и настал, чтобы заставить его осознать, проявить себя?

Стоявшие подле Грегори Зенобия, Авикус и Флавий взирали на Лестата с таким же безграничным восхищением и восторгом. Флавий негромко рассмеялся себе под нос.

– Ну точь-в-точь такой, как о нем говорили! – прошептал он Грегори.

На Грегори накатило головокружительно-смешное чувство, прекрасно знакомое множеству смертных на протяжении тысячелетий: чувство беззаветной преданности вождю, лучше всего выражаемое старой избитой фразой: «За ним хоть в огонь!»

Именно так! Да, я последую за ним, куда бы он ни отправился, я отдам все силы свои, все свои дарования в его распоряжение! Но ведь и все остальные в этом доме наверняка чувствовали то же самое. Разве не прекратились уже споры и тревожные перешептывания? Все, кто только был в доме, толпились в гостиной, в холле, на лестнице. Все объединились меж собой. Даже возлюбленная Грегори, Сиврейн, и непроницаемый, безразличный ко всему Ноткер Мудрый смотрели на Лестата с той же восторженной покорностью. Даже мать Лестата, что стояла в запыленной одежде цвета хаки, прислонившись к парадной двери, взирала на сына не без явственного удовлетворения, словно говоря: «Что ж, возможно, из всего этого и в самом деле выйдет прок».

А Роуз, бедненькая Роуз, бедненькая смертная Роуз, нежное напуганное дитя с огромными, вопрошающими синими глазами и густыми иссиня-черными волосами! Чем скорее ей даруют бессмертие, тем лучше! Разум простого человека не в состоянии вынести тех потрясений, что выпали на долю этой крошки.

Девушка льнула к Лестату, отчаянно и самоотверженно стараясь плакать потише. В белом шелковом платье она напоминала невесту, а он, похожий на статного жениха, держал ее в объятиях, нашептывая ласковые ободряющие слова. Наконец он передал ее Луи.

– Одну минутку, всего одну минуточку, милая, и я снова буду с тобой. Тебе больше ничего не грозит.

Грегори потрясенно смотрел, как Лестат жестом велит матери отойти, распахивает парадную дверь и выходит на небольшое крыльцо, на мостовой перед которым, в тени обрамлявших узкую улочку гигантских деревьев, столпились юные вампиры. Удивительное дело, но все фонари вблизи дома загадочным образом перестали работать пару ночей назад.

Появление Лестата было встречено громоподобным ревом, подобно которому Грегори не слышал за всю свою жизнь. Даже древние армии Царской Крови не приветствовали свою предводительницу с подобным пылом.

Все это время юные отпрыски вампирского племени, игнорируя предостережения Бенджи, час от часу стекались сюда. Они во все глаза наблюдали за домом – не мелькнет ли в окне чье-нибудь лицо – и всматривались в каждую проезжающую машину, а вдруг это прибыл кто-то новый, хотя, строго говоря, мало кто из присутствующих приехал сюда на машине, да и те незаметно проскользнули в подземный гараж под третьим зданием комплекса.

Ни единый бессмертный в доме не осмелился вслух признать существование этих изгоев – ни на единый миг. Лишь Бенджи по радио снова и снова призывал их не собираться вокруг, умолял держаться подальше.

Однако они пришли – и уже не уходили. Их неудержимо тянуло к тому единственному месту, на которое они возлагали надежды на спасение.

И вот Лестат – отважный, решительный, настоящий джентльмен – спустился по ступеням навстречу им.

Раскинув руки, он подозвал их и, когда они обступили его плотным кольцом, властно обратился к ним, призывая проявить мудрость, проявить осторожность, а превыше всего – терпение.

Собравшиеся в доме бессмертные буквально прилипли к окнам, наблюдая это совершенно беспрецедентное зрелище – как принц-павлин во всем блеске матово-кремовой кожи и безукоризненного наряда общается со своими верноподданными.