Принц Илиар

У меня в вагончике стоял огромный картонный ящик с медикаментами, присланный для бедуинов какой-то благотворительной организацией. Я нашел нужные антибиотики и пошел обратно. Переводчик уже смылся. Я дал таблетки больным. Но остальные бедуины начали волноваться. С трудом, но я все-таки понял, что они тоже хотят лекарство. Я на некоторое время задумался. Нельзя же просто так давать антибиотик, но, объяснив жестами, что вернусь, ушел. Покопавшись в своем волшебном ящике я нашел коробочку с витаминами. Я их притащил обратно и раздал. Один из бедуинов поцеловал мне руку. Может, я сделал больше, чем все остальные вместе взятые в развитии арабо-израильских отношений. Но когда я со спокойной душой собрался спать, в мою дверь постучали. В три часа ночи. Это были два усталых пограничника. Не резервисты, как я, а профессионалы.

– Можно мы оставим это у тебя? – спросили они. У них было два здоровенных мешка.

– Конечно, – ответил я, но все-таки поинтересовался, – а что там?

Пограничники ухмыльнулись.

– Ты газеты читаешь?

Я начал заводиться и ответил:

– Я вообще читать не умею.

Те засмеялись.

– Не напрягайся. – сказали они. – Мешки – причина кровной мести. Марихуана. Одно племя украло у другого. Мы решили, что надежнее всего пока оставить ее у тебя.

– И сколько там ее? – по-идиотски спросил я.

Один из пограничников вынул из кармана бумажку и сказал:

– 43 килограмма 870 граммов.

Я запер за ними дверь, а потом подумал, что влип. Весь мой вагончик сделан кое-как, и если у какого-нибудь отморозка есть к этим мешкам специфический интерес, то ни замок, ни стены его не остановят.

Я достал из-под кровати автомат. Проверил его, чего не делал давно. И вставил магазин. Я спал с ним как с любимой женой. Но недолго. В пять утра снова раздался стук в дверь. Я с пушкой пошел к двери и услышал знакомый голос пограничников. Те забрали мешки, а один, смеясь, увидев мою пушку, сказал:

– Док! А ты, похоже, перенервничал.

– Ты бы тоже перенервничал, – угрюмо ответил я, – если бы спал на 40 килограммах марихуаны.

Это был первый и последний раз, когда я чувствовал себя наркобароном и по-серьезному трогал оружие.

А в гражданской жизни было относительно легко. В отделении больницы, где я работал, меня дрючили, как и остальных, но были и преимущества. Я, как вампир, всегда мог достать кровь. У меня наладились хорошие отношения с медсестрами. А это очень важно. Только молодой и наивный доктор может думать, что он начальник и умнее их. Вначале они, сестры, ставили меня на место, как и остальных новичков. А потом поняли, что на меня можно положиться. И мне стало легче дежурить. Многие вещи, которые должен был делать я, они делали сами. Они знали, что если возникнет критическая ситуация, то я их не подведу.

В одно из дежурств я мирно лежал на кровати, когда раздался телефонный звонок. Ничего хорошего он не предвещал. Или у кого-то сильно ухудшилось состояние, или поступил новый больной.

– Боря! – сказала в трубку сестра Дина. – У тебя новая пациентка.

Зевнув, я вышел из ординаторской. Не очень внимательно просмотрев запись приемного отделения, понял, что речь о воспаления легких у молодой женщины. Я вошел в палату. Мамочка дорогая!

Я не видел в жизни такой красивой женщины.

У меня в голове существует тормоз, происхождение которого я объяснить не могу. К женщинам-пациенткам не могу относиться как к женщинам. Могу оценить их достоинства, но не более того. Я знал докторов, которые, скажем так, чересчур тщательно осматривали молодых женщин. Это у меня вызывало брезгливость. Не в отношении женщин, а в отношении докторов.

А тут меня как будто ударили по голове. Я вышел и позвал медсестру. Я и раньше был осторожен при осмотре молодых женщин, а после этой позорной для Америки истории президента и какой-то девчонки, стал осторожней вдвойне. Тем более что вся больница теперь была увешана плакатами – как избежать сексуального домогательства.

В присутствии медсестры я провел осмотр. Больная что-то объясняла мне на ужасном иврите и вела себя как любая другая молодая женщина: давала себя осмотреть кусками. Тут приподнимет, здесь приспустит…

Хотя бывают и исключения. Я ухожу в сторону, но однажды попал в забавную ситуацию.

Я дежурил в приемном отделении, было уже где-то около семи утра. Вскоре меня должны были сменить. Я, сидя, кемарил за своим столом.

– Док! – дернула меня за халат сестра. – У тебя новая больная.

«Твою мать», – подумал я. Но ничего не сказал.

В это время в приемном отделении, как правило, тихо.

Рядом с кроватью приемного отделения стояла молодая женщина, у которой все было на месте. Даже очень хорошо на месте. Она вообще не выглядела больной, и я, усталый доктор, не понимал, какая была срочность в обращении ко мне, когда через час можно обратится в поликлинику.

Она сказала, что у нее болит в низу живота. Я только рассердился. Эти дамские обращения с воспалением мочевых путей – давняя головная боль всех дежурных врачей. Всех делов – дать несколько таблеток антибиотика.

– Раздевайтесь, – сказал я ей.