Принц Илиар

Вот тут я и решил, что настал мой черед нахлебаться. Хорошо, я не успел раздеться и был в военной форме. Как ошпаренный, я выскочил из своего вагончика. Почти сразу подъехали и мои ребята. Я залез в машину и удивился. Вся команда была одета не так, как я. В принципе, я мог бы выскочить и в домашних тапочках, а те были в касках, бронежилетах и с автоматами. Как будто сейчас пойдем штурмовать Зимний дворец. В этот момент водитель, который был русским, мне вежливо и ненавязчиво говорит:

– Док! Ты хоть винтовку взял бы.

Ладно, думаю я, каску и бронежилет врачам просто не выдали, но нужно быть полным идиотом, чтобы думать, что можно одновременно лечить и отстреливаться.

– А на фига она мне? – по-русски ответил я ему.

Мы в течение считанных минут подъехали к воротам базы. Я спрыгнул и попал ногой в какую-то рытвину. Нога подвернулась, и те, кто испытывал подобные ощущения, знают, что это не очень приятно. Рядом с подъехавшей машиной стояли два офицера с какими-то бланками.

– Где раненый? – кривясь от боли, заорал я.

Те продолжали стоять с каменными лицами. Один диктовал другому, а тот в бланках ставил галочки.

– Машина приехала за 4 минуты. Галочка. Первым выпрыгнул доктор. Галочка. В военной форме. Галочка. В военных ботинках. Галочка. Без автомата. Нет галочки.

За моей спиной уже стояла моя команда, упакованная, как спецназ.

Трудно было не догадаться, что все-таки это учебная тревога. Я чуть вспылил. Вы знаете, иврит для меня не родной язык, а выученный, так сказать, простой, рыночный. А тут во мне проснулось такое красноречие. Я красиво объяснил военным, что думаю про их папу, маму и многие поколения, чуть не дошел до Адама.

Но те были нормальные ребята. Они и сами понимали, что занимаются фигней. Один невозмутимо спросил:

– Все? Ты высказался?

– В общем, да. А что, нужно продолжать до ваших предков среди обезьян?

– Тогда просто в следующий раз прихвати пушку. А теперь можете возвращаться.

Я думал, что меня снова оштрафуют. Но ничего такого не произошло. Оказалось, что такого рода тренировку провели на всех базах по границе, а мы даже оказались лучшими.

Вот так глупо я проводил время в армии, не трогая оружия. И слава богу.

Хотя, вру, был один раз, когда потрогал.

Была совершенно стандартная ситуация. Прислали повестку. Я, как обычно, не торопясь поплыл в армию. Офицер, распределяющий по базам, которого я помнил еще как стажера, работавшего у меня в отделении, вдруг сказал:

– Боря, мы знаем, ты классный доктор, и есть место, где без твоей помощи не обойтись.

Нужно совершенно не знать армейских порядков, чтобы не понимать: когда тебя изначально хвалят, значит, собираются подсунуть ужасное дерьмо.

Я понял, что попал.

– Ладно, не гони, – ответил я офицеру. – Что вам от меня надо?

А тот, сукин сын, отвечает, что на территорию Израиля со стороны Египта прорвалось кочевое племя бедуинов, которые просят защиты от другого племени, угрожающего им кровной местью. А поскольку многие из них никогда не видели врачей, то я буду служить на ближайшей базе и оттуда оказывать медицинскую помощь.

– Все, – подумал я. – Пропали мечты о нудной, но спокойной жизни.

– Тогда, – говорю я, – давай договоримся.

Надо сказать, что, по правилам, первые два дня службы резервисты должны проводить на стрельбище.

– Я помогу лечить бедуинов, – сказал я , – но вместо стрельбищ сейчас поеду домой, а потом, когда будут развозить по базам, вернусь.

Офицер безоговорочно согласился, что показалось еще более подозрительным. Эти сборы будут еще большее дерьмо, чем я предполагал, подумал я.

Я приехал вовремя и честно, как и полагалось, на базу. Меня встретил доктор с совершенно обезумевшими глазами.

– Наконец-то, – сказал он. Вскочил в свою машину и укатил.

Как выяснилось, он был психиатр, которого вызвали к бедуинам принимать роды. Я не пришел в восторг от необходимости делать это, потому что все, что знал из акушерства, давно позабыл. Но мне повезло. Обошлось. Но подобные случаи бывали не так часто. Израиль успел договориться с Египтом о передаче обратно бедуинского племени. И меня почти не дергали.

Один раз поймали нескольких арабов, которые пытались убежать от пограничников, и двое из них пожаловались, что болеют. Как всегда, это произошло среди ночи, и я увидел группку несчастных людей, запертых под арест в одной комнате. У двоих действительно была температура. Я их осмотрел, понял, что ничего особенного их жизни не угрожает. Через переводчика сказал, что сейчас вернусь и принесу лекарство.