Принц

— Ну что я вам могу сказать? Это же ваша дочь. Я могу только лишь сообщить, что я лично буду делать, какие у нас с ней будут отношения. Деловые отношения. Она последние дни дорабатывает у меня горничной, вернее — последнюю ночь. Нет, нет — вы не о том подумали! Никакого секса! Просто мне надо найти горничную вместо нее. Не зарастать же мне в грязи? Я еще та свинья… Потом Анна пойдет своей дорогой, а я — своей. Она мне обещала кое-какие деньги со своего наследства…вернее — Ана обещала. Так вот я откажусь. Пусть все деньги будут ей. Там больше пятидесяти тысяч золотых — хватит на жизнь. Далее: скоро ее возьмут в Академию учиться — у Аны вдруг проявились способности к магии, которых раньше не было. Я полагаю, это от того, что в тело Аны вселилась Анна. Скорее всего вместе с душой переселяются и умения. Ее точно оставят учиться. Так что она будет жить в Академии, куда вы с супругой сможете приходить. А так же — сможете приглашать ее к себе домой. Ну а по прошествии времени вы уже определитесь — нужна ли вам воскресшая в чужом теле дочь. Кто вам может что-либо посоветовать по этому поводу? Ничего сейчас не говорите. Просто найдете нас…если захотите. И предупреждаю, раскроете меня — я вас убью.

Мужчина пристально посмотрел мне в глаза и кивнул, будто подтверждая свои мысли. Думаю — поверил. А зря. Ведь не убью же. Просто из-за Анны — не убью. Но как-то на него воздействовать надо, что обозначить серьезность сказанного? Ну и…вот.

***

— Наш последний вечер — сказал я, вдруг странным образом почувствовав опустошение и грусть — Теперь у тебя есть родители, как я и обещал. Мне ничего от тебя не нужно — никаких денег. Я богат. Живи сама, как можешь. Если понадобится помощь — я всегда с тобой. Обращайся хоть днем, хоть ночью.

— Ты ведь не любил ее — усмехается Анна — Почему такая грусть? Ты ведь прощаешься не со мной, а с ней.

— А что такое любовь? — хмыкаю я — Может, и любил. По-своему. Жалко девчонку. Очень жаль.

— Ты уже придумал план? Я ведь чувствую, что ты готов.

— Готов. Хенель сказал, что убийца в своих апартаментах.

— Он тебе не откроет.

— Что предлагаешь?

— Предлагаю…

— Уверена? Ты только что получила тело, только что обрела родителей — зачем тебе это?

— У меня тоже долг. Я должна этой девочке. Я живу в ее теле.

— Нет, не принимаю. Ты и так намучилась, пострадала. Уходи. Прямо сейчас — вставай, и уходи. Иначе я могу передумать, а потом буду жалеть, что втравил тебя.

Анна встала с дивана, прошла пять шагов к двери, остановилась. Постояла секунды две, повернулась, порывисто шагнула ко мне, обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Я не ответил, хотя и очень хотелось. Погладив меня по щеке, она снова повернулась и уже не оглядываясь вышла из номера. Через минуту каблучки ее туфель перестали отбивать дробь в пустынном коридоре. Все. Эта страница моей жизни закрыта. По крайней мере — я так думаю.

Выждав некоторое время, открыл дверь, шагнул в коридор, запер номер на ключ и зашагал в дальний конец здания. Коридор пронзал каменную глыбу Академии насквозь, и по всем его сторонам были комнаты курсантов. Женские номера — в самом дальнем конце. Закончился ужин, довольные студенты нагуливали жирок, валяясь по своим комнатам на диванах или кроватях, в Академии царила тишина, и никто не попался мне по дороге.

Постучал в дверь скрестив пальцы на-удачу и придумывая отмазку на тот случай, если Соня будет не одна. Нет, не с парнем — вряд ли она тут же нашла себе любовника. Хотя…и это вполне возможно — девочка очень красивая, да еще и популярная — после тех самых событий. Образ красивой хулиганки, эдакой испорченной девчонки — он иногда действует получше приворотного зелья. Плохих девочек тоже любят…и кстати — почаще, чем добросердечных и добронравных.

На стук с минуту никто не отвечал, и я даже решил, что Сони нет на месте. Но все-таки постучал еще раз, и уже повернулся, чтобы уйти, когда услышал тихий звук отодвигаемой задвижки. Ага, на месте. Спала, что ли? Ну…или в туалете сидела…дело-то житейское! Никто не обязан вскакивать и бежать открывать по первому призыву.

Открыла — заплаканная, с красными глазами, одетая в какую-то дурацкую майку-рубашку, едва прикрывающую попу. Секунды две смотрела на меня ошеломленно, будто не веря своим глазам, потом издала что-то вроде писка, и бросившись в комнату скороговоркой сказала на ходу:

— Прости, я сейчас! Думала девчонки пришли! Я ужасно выгляжу! Минутку! Заходи!

Я зашел, закрыл задвижку и уселся на диван в гостиной, с интересом глядя на бардак, который устроила обитательница комнаты. Везде разбросаны какие-то вещи, в том числе и вполне интимные — трусики, маечки, чулки и подвязки, не говоря уж о вполне приличных к осмотру вещах — платьях, рубахах и штанах. Было похоже на то, что Сонька брала вещи из шкафа и швыряла их на пол. А некоторые даже рвала, раздирала на части. Дралась, что ли? Или просто психовала? Скорее всего — последнее. Вряд ли ее отношение с подругами перешло на уровень драки. Хотя…все может быть.