Принадлежу всем вам

По мере того, как умножалась община, застраивался монастырь. Густо разрослись в нем деревья, и пред каждою келейкой красовались кусты розанов, жасмина и сирени. Заглянем в обитель среди жаркого летнего дня. Отошла обедня; многие сестры работают, сидя на крылечках или балконах своих келий, и раздаются звонкие голоса клирошанок, которые спеваются в трапезной. Около палисадников бродит общая фаворитка, старая гнедая лошадь, и на зов: "Любимец! Любимец! " - идет то к одному, то к другому окну и принимает из рук монахинь хлеб, который приносят нарочно для нее из трапезы. Это верховая лошадка Коли: она также доживает свой век у его могилы.

Мадам Бувье хлопочет около огромной клетки, или птичника, в котором прыгает и поет обширное семейство канареек.

- Я иду тоже взглянуть на мое гнездо, - говорит ей по-французски мать Мелания, спускаясь с крылечка своего домика, - и у меня есть больные птенцы

И она идет по широкому монастырскому двору таким быстрым шагом, что келейная монахиня с трудом за ней поспевает. Погладив поседевшую морду Любимца, она останавливается около девочек, которые играют у тропинки.

- А что же, выучили Отче наш? - спрашивает она, и, выслушав от них молитву, разделяет между ними просфору и идет к больным.

На возвратном пути она вдруг останавливается: клирошанки продолжают спеваться, и фальшивая нота неприятно поражает ее чуткий слух.

- Фальшиво! Фальшиво! - кричит она и подбегает к окну трапезной. - Начните опять.

Раздается снова пение, на минуту прерванное, а матушка стоит под окном и слушает. Поют псалом по Турчаниновскому напеву, который она ввела в монастырь. Вдруг она вбегает в трапезу, сердито хватает и теребит за рукав клирошанку.

- Опять! - кричит она: - Точно мне ножом по ушам провела! А все от лени, от нерадения! Голос у тебя хорош и слух верен, да поработать над собой не хочешь, вот в чем дело. Начните опять!

И она поет с ними сама; голос ее еще мягок и звучен. Концерт оканчивается благополучно, и настоятельница обращается к провинившейся монашенке:

- Что нос-то повесила? - говорит она. - Приходи ко мне вечером хорошенького чаю на-питься: он голос очищает.

У крыльца сторожки ждут просители. Настоятельница обители объявляет одному, что Бог ей помог пристроить в богадельню его отца, другому,

- что писала об его деле в Москву и ждет ответа. И, выслушав новые просьбы, спрашивает у мужичка, стоявшего позади других:

- А ты что, Михаил?

- Уж очень я доволен твоей милостью, - отвечал он, - ходил я в Москву и принес тебе гостинца: не побрезгай.

И он подает ей бумажный клетчатый платок.

- Какой славный! - говорит мать Мелания и, повязав его поверх своей шапочки, продолжает, обращаясь к монахиням, проходящим мимо:

- Посмотрите-ка, какой я подарок получила!

Просияло лицо Михайлы.

- Вот еще я тебе принес, - начинает он опять, вынимая из-за пазухи связку бубликов, - кушай на здоровье.

- И за бублики тебе спасибо: я до них охотница, да не забудь поклониться от меня своей жене, а теперь милости прошу вас всех к нам на кухню пообедать.

С этими словами она входит в свои комнатки, и ее провожают благословения и молитвы об ее здравии.

XVII

Через двадцать семь лет после Наполеоновского нашествия русские войска собирались на Бородинское поле для открытия памятника, воздвигнутого в честь воинов, которым оно служит кладбищем. За неделю до 26-го августа приехал сюда же император Николай с несколькими членами царского семейства и свитой. Военная музыка, пальба и вид войска, выстроенного на поле, потрясли чуткий организм матушки Мелании. Живо напоминали они ей знаменитый Бородинский день, которого она не видала, но который, в продолжение стольких лет, мерещился ей так часто во сне. В ней обнаружилось лихорадочное состояние, однако, она старалась превозмочь недуг и принимала государя и членов Императорского дома, которые осматривали монастырь и посетили ее. Они ей оказывали постоянное уважение и дружеское расположение . Государь пригласил ее присутствовать при соборной панихиде и благодарственном молебне в день открытие памятника. Она отказывалась, боясь, что испытание превысит ее силы, но император настаивал: ему хотелось видеть на предстоящем торжестве оставшихся деятелей Отечественной войны.

- Приезжайте, - говорил он, - мы помо-лимся вместе: нашу молитву услышит Бог.

Она уступила его просьбам и обещала приехать в назначенный час.

Между тем приготовления шли своим чередом. Легко понять, как действовал на воинов Две-надцатого года вид поля, на котором они отражали неприятеля четверть века тому назад. Они отыскивали со слезами на глазах те места, где заряжали свои пушки, где пали их братья. Но поле битвы до такой степени изменилось, что трудно было узнать его, и монахини указывали старым воинам остатки укреплений, на которых стояли орудия.

Воспоминания отдаленного прошлого оживляли сердца стариков: многие повторяли стихи из "Певца во стане русских воинов". Сам певец, погруженный мыслями в былое, бродил по Бородинскому полю. Он описал нам церемонию открытия памятника. Послушаем его: