Прикосновение хаоса

Каждая секунда — это целая жизнь, но проходит совсем немного времени, прежде чем Роман снова появляется наверху лестницы. Я узнаю выражение его лица, когда он пересекает двор, потому что я так много раз видела это у мужчин в моей жизни — моего брата, моего отца, Рена. Он готов убивать, что говорит мне о том, что он не нашел в доме ничего хорошего. Но он также не выглядит опустошенным, что дает мне надежду, что Луна все еще жива.

Софи почти перелезает через сиденье, чтобы добраться до него, как только он открывает дверцу.

— Ну? Что ты нашел?

Вместо ответа он сует ей в руку скомканный листок бумаги. Он сжимал его так крепко, что я только сейчас заметила, что он его держит. Ее руки дрожат, когда она разглаживает его, чтобы мы могли прочесть то, что напечатано большими печатными буквами.

Рен в обмен на Луну — Р

— Они убили Фрэнка. — Голос Романа ровный, пустой. — Выстрелили ему в затылок. Записка была на кровати Луны. Это все, что мы там нашли.

Все, что он еще хотел сказать, заглушается душераздирающими рыданиями Софи.

Рен смотрит на записку, пока остальные наблюдают. Я не могу перестать дрожать, растирая руки так, будто это поможет унять мурашки, которые не перестают покалывать мою кожу. Он слишком тихий. Тишина, от которой меня пробирает до костей. О чем он думает?

— Думаю, нам не нужно спрашивать, что означает буква ”Р", — бормочет он, нарушая тишину. Глубокий, почти дикий гнев в его голосе заставляет мое сердце биться быстрее. Прямо сейчас он звучит так близко к Риверу, как никогда, как будто он балансирует на грани между двумя личностями. Я не хочу выводить его из себя — это последнее, что нам нужно, особенно когда Софи хлюпает носом в объятиях Романа. Она не может этого видеть. Это сломило бы ее после всего, что она уже пережила сегодня.

— Тогда мы знаем, что нам нужно делать. — Рен смотрит на папу, который делает глубокий вдох, прежде чем ответить кивком.

— Подожди. Что ты должен сделать? — Моя голова мотается туда-сюда между ними. Я ненавижу, когда люди ведут тихие разговоры у меня на глазах, тем более сейчас. — Кто-нибудь, поговорите со мной, или я закричу.

Этого все равно недостаточно, чтобы добиться от кого-либо ответа. Рен хватается за решетку, все еще сжимая записку.

— Выпустите меня. Позвольте мне быть частью этого.

Теперь я понимаю. У меня внутри все холодеет, и подкрадывается неприятное чувство, прежде чем я выпаливаю:

— Ты не можешь! Это ловушка! — Я смотрю на папу, отчаянно желая, чтобы он поддержал меня, но все, что я вижу, — это смирение в его темных глазах. Нет, этого не может быть. — Очевидно, это ее способ добраться до Рена. Ты не можешь просто уйти! — Кажется, не имеет значения, как я кричу или сколько смысла в моих словах. С таким же успехом меня может здесь и не быть.

В отчаянии я хватаю папу за руку и сжимаю, пока он не смотрит на меня сверху вниз.

— Папа, пожалуйста. Я люблю Луну, ты же знаешь. Но это означало бы дать Ребекке то, чего она хочет. Это слишком рискованно.

— Риск не имеет значения, — настаивает Рен. — Я не так важен, как Луна.

Нет, нет, он не может этого говорить. Он не может в это верить. Это кошмар. Кто-нибудь должен разбудить меня.

— Но…

— Я не могу позволить ей оставаться там ни минуты! — Рен покраснел и дрожит. — Ты что, не понимаешь? Я не позволю ей страдать. Если мне придется пойти и обменять себя на нее, это то, что я сделаю.

— Ты же знаешь, мы бы никогда не позволили этому случиться. — Голос папы тверд, и в нем есть сила, дающая мне немного надежды. Если он уверен, что Рен выберется из этого, я почти могу в это поверить.

— Должен быть план, — умоляю я. Я смотрю на Романа и Софи, и они оба кивают в знак согласия.

— Мы знаем, что ты любишь свою сестру, — говорит ему Роман. — Но она не хотела бы, чтобы ты рисковал собой.

— Конечно, мы все спланируем. — Хотя папа опускает очевидную часть: у нас не так много времени. Ему не нужно этого говорить. Мы все чувствуем, как это давит на нас с каждым тиканьем часов. Рен практически вне себя, тяжело дышит, уставившись в пол, его руки все еще сжимают железные прутья. Пожалуйста, держи себя в руках. Пожалуйста, останься со мной.

— Пойдем. Мы поднимемся наверх и все обсудим. — Папа ведет Романа и плачущую Софи по коридору и наверх. Он бросает на меня лишь мимолетный взгляд через плечо, как будто проверяет, последую ли я за ним. Сомневаюсь, что он удивлен, когда я остаюсь на месте. Как будто я могла бросить Рена в такой момент, даже на минуту.

— Мне нужно убить ее. — Интенсивность его шепота заставляет меня дрожать. Он говорит не обо мне, но у меня все равно кровь стынет в жилах.

— В конце концов, все будет хорошо. — Верю ли я в это? Может, и нет, но мне нужно попробовать. Я должна заставить себя попробовать. — Они не причинят вреда Луне. Она нужна им как разменная монета, помнишь?

— Это не имеет значения. Тот факт, что она вообще с ними… это слишком. — Он проводит руками по волосам, рыча при этом. — Я ничего не могу с этим поделать в этой гребаной камере.