Прикосновение хаоса

— Меня это устраивает, — соглашаюсь я, ошеломленная внезапной переменой отношения моего отца.

Переключив свое внимание на доктора Стоун, я приветствую ее.

— Здравствуйте, доктор, я рада видеть вас снова. — Я действительно в восторге. Я еще многого не знаю и не понимаю. Мне нужно знать, как я могу помочь Рену, и доктор Стоун — единственный человек, который может меня научить.

— Я рада вернуться и рада слышать, что пациент сейчас здесь. — В ее голосе слышится неподдельное волнение, которое дает мне понять, что она одна из тех людей, которые любят свою работу.

— Пожалуйста, следуйте за мной вниз, — предлагает мой отец, махнув рукой в сторону лестницы.

Мы с доктором Стоун следуем за моим отцом, когда он ведет нас вниз по лестнице в длинный темный коридор, ведущий к нескольким камерам предварительного заключения в нашем подвале. С каждым шагом я чувствую, как растет напряжение. Доктор Стоун выпрямляет спину, ее шаги становятся более неуверенными, а дыхание учащается. Ее дискомфорт достигает нового пика, когда мы проходим мимо первой пустой камеры. Она нервно теребит ворот своей рубашки.

Доктор Стоун прочищает горло.

— Я не знала, что пациент опасен.

— Это не так, — говорю я, прежде чем мой отец успевает ответить.

— Спорно, — говорит папа себе под нос.

Мы наконец добираемся до камеры, в которой держат Рена. Мое сердце замирает, когда я вижу, что он сидит на койке, придвинутой к дальней правой стене. Он поднимает взгляд, и его глаза мгновенно находят мои. Я задерживаю дыхание, и мое сердце продолжает биться в неровном ритме. Его взгляд пуст, тело осунулось. Он выглядит таким… побежденным.

Подходя ближе к камере, я обхватываю пальцами холодные металлические прутья, которые удерживают меня подальше от мужчины, которого я люблю.

— Рен, — шепчу я в прохладный, пыльный воздух.

Рен встает со своей койки и делает шаг ко мне.

— Это уже близко к истине, — предупреждает мой отец, и мне приходится подавить закатывание глаз. Что, по его мнению, должно произойти? Рен пройдет сквозь стальные прутья и поцелует меня?

— Привет, Рен, меня зовут доктор Стоун, и я здесь, чтобы оценить твоё состояние.

Рен отрывает от меня взгляд, чтобы посмотреть на доктора.

— Здравствуйте. — Его голос ровный, лишенный каких-либо эмоций. Он звучит так безнадежно, и это причиняет мне боль больше, чем кто-либо может себе представить.

Доктор Стоун поворачивается к моему отцу.

— Это действительно необходимо? Я хотела бы присесть рядом со своим пациентом, прежде чем говорить.

— Боюсь, это не подлежит обсуждению. Однако я могу предоставить несколько стульев. — Он приказывает одному из охранников принести три стула, в то время как Рен берется за спинку койки и подтаскивает ее поближе к двери камеры.

Как только охранник приносит стулья, мы все садимся, включая Рена.

Когда мы все рассаживаемся, доктор Стоун достает свой блокнот и ручку и кладет их себе на колени.

— Скарлет уже много рассказала мне о тебе, но я хотела бы услышать твою версию.

— Рассказывать особо нечего. До вчерашнего дня я не понимал, что со мной что-то не так.

— Я не хочу, чтобы ты думал об этом таким образом. В этом нет ничего плохого. Ты просто другой. Ты пережил какую-то травму в молодости, и это вызвало ответную реакцию. Это не твоя вина. — Доктор Стоун продолжает объяснять Рену основы этого расстройства так же, как она объясняла это нам несколько дней назад.

Я слушаю это снова, запоминая каждое произнесенное ею слово и внимательно наблюдая за Реном. Он все еще напряжен, но, по крайней мере, пока отвечает на все вопросы доктора Стоун.

— Итак, как именно работает лечение? — Спрашивает Рен, когда доктор Стоун заканчивает все объяснять.

— Когнитивно-поведенческая терапия будет наиболее полезной в лечении ДРЛ. Лекарства от самого расстройства не существует, только от некоторых симптомов. В твоем случае я рекомендую начать принимать антипсихотические препараты наряду с ежедневными сеансами терапии. — Доктор Стоун поворачивает голову, чтобы посмотреть на моего отца. — Сеансы мне придется проводить наедине со своим пациентом. Это крайне важно, учитывая сложившуюся ситуацию.

Мой отец неохотно соглашается, прежде чем спросить:

— Итак, каким будет результат? Если лечение сработает?

— Каждый случай индивидуален, но надежда состоит в том, чтобы стереть альтернативные личности и объединить их с Реном. Как я уже объясняла, это расстройство является реакцией на травму. Рен спроецировал на Ривера все чувства, которые он не хотел испытывать. Справившись со своей травмой и приняв все эмоции, которые с ней связаны, он сможет хорошо адаптироваться, особенно при ежедневных занятиях.

Услышав ее слова, я снимаю еще один огромный груз с моей груди. Она может помочь ему, и ее голос звучит довольно уверенно.

— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы помочь прогрессу? — Спрашиваю я.

Доктор Стоун поворачивается ко мне.

— Просто будь рядом с ним и прояви понимание. Наличие рядом с ним кого-то, кто заботится о нем, поможет ему чувствовать себя более уверенно и стабилизирует его во время процесса.

Я смотрю на своего отца.