Приключения в стране львов

Безобразные пресмыкающиеся все наседали и наседали. Особенно свирепствовали раненые. Осажденным, несмотря на их храбрость, грозила ужасная участь: рептилии неминуемо должны были взобраться на шлюпку и растерзать всех.

Ах, поскорее бы прилив!.. Но нет, до него еще долго, три часа. А тут дорога каждая минута!

Вдруг парижанину пришла в голову счастливая мысль.

— Тент!.. Где у меня была до сих пор голова!.. Но только выдержит ли он столько народа? Все-таки надо попробовать. Другого выхода нет.

Фрике подозвал матросов и негров, указал им на прочнейшую парусину, протянутую надо всей палубой, и велел взбираться наверх.

Полог был натянут на раму, поддерживаемую тонкими железными столбиками.

— Только осторожно, не толкайтесь! Это наше единственное убежище. Ложитесь поближе к рамам и не шевелитесь. Ну, проворней!

Испуганные негры посерели от ужаса (волнуясь, они не бледнеют, а делаются пепельными) и с ловкостью обезьян вскарабкались на полотно.

— Готово?.. Да?.. Вы теперь в литерной ложе!.. Жарко?.. Не дать ли по зонтику?

Парижский гамен не терял чувства юмора.

— Ну, теперь ваша очередь, — обратился он к бретонцам, продолжавшим методически расстреливать крокодилов. — Полезайте.

Матросы перекинули винтовки за плечи и проворно исполнили приказание.

— Взобрались?

— Да! — откликнулся старший.

Последним, как и положено капитану, влез на парусину Фрике.

Так как стрельба прекратилась, крокодилы совсем обнаглели и полезли на шлюпку с левого борта и носа. Не найдя никого из людей, они очень удивились — недавно тут так вкусно пахло свежим мясом!

Со стороны было уморительно смотреть, как вели себя рептилии. Француз, забыв про опасность, потешался от души: крокодилов собралось около десятка; они открывали и закрывали пасти, царапали перепончатыми лапами металлическую обшивку, били хвостами по полу и грызли все что ни попадя. Один сунул морду в бочку с дегтем и весь перепачкался. Другой заинтересовался кусками каменного угля и стал их пробовать, но сейчас же выплюнул. Третий принялся добросовестно жевать подвернувшийся гамак. Четвертый залез головой в маленькую машинную камеру, застрял в ней и не смог вылезти, несмотря на отчаянные судорожные рывки — так и задохнулся от жара.

Главные же силы армии продолжали стоять неподвижным кольцом вокруг чешуйчатой шлюпки.

Появившееся солнце начинало нещадно припекать. Укрывшиеся на тенте почувствовали себя словно на раскаленной сковородке, не имея возможности не только достать хотя бы каплю воды, но и пошевелиться.

— Как долго не наступает прилив! — пробормотал Фрике. Теперь даже ему было не до шуток. — Да и прилив еще не все. Как мы избавимся от этих гадин? Стрелять отсюда нельзя — пули продырявят всю лодку!.. До чего жарко! Я никогда так не пекся, даже когда служил кочегаром. Эй, друг, это не дело! Ты что? Теперь не время! — Один из бретонцев лишился чувств, другой был близок к этому.

Из трех белых один лишь юноша хорошо переносил невыносимую жару — ни дать ни взять, саламандра[56]. Он принялся энергично растирать упавшего в обморок матроса, поручив другого одному из негров.

— Делай как я, господин Белоснежка. Три хорошенько. За кожу не бойся — она у него толстая… Наконец-то!

Последнее восклицание было вызвано отдаленным рокотом, пронесшимся по реке — рокотом начавшегося прилива, усиленного вскоре гулом прибоя. На илистую отмель, все еще оккупированную крокодилами, набежала первая волна и тихо лизнула борт шлюпки.

Прилив надвигался. Он нес спасение. Но требовались большая осторожность и терпение.

Молодой человек снял с себя длинный шерстяной пояс и опустил его концом в реку. Ткань впитала воду — правда, теплую, мутную от ила, но все-таки воду. Можно было сделать компресс больным и облегчить их страдания.

Трупы убитых крокодилов всплыли; ряды осаждающих расстроились. Лодка начала вздрагивать. Потом заколыхалась, повернулась на якоре и встала против прилива.

Рептилии, заметив, что судно качается, пришли в беспокойство. От их возни оно закачалось еще сильнее. Вся свирепость аллигаторов куда-то исчезла. Они легли на животы, расставив в стороны лапы, и растерянно озирались по сторонам, чувствуя, что попали в западню.

Нужно было сниматься с якоря. Но как? Крокодилы в воде не представляли опасности: борт у шлюпки был достаточно высок и взобраться на нее они не могли. А вот непрошеные пассажиры на палубе…

Парижанин бубнил:

— Если бы поменяться местами — нас в тень, а их на солнце, — было бы полбеды: изрешетить тент пулями не опасно… Э, да вот что. Твари струсили и присмирели. Нападем на них втихомолку. Друзья: настолько ли вы оправились, чтобы посидеть с минуточку верхом на раме?

— Ничего, сможем, — отвечали матросы.

— Черномазых нечего и спрашивать: эти куда угодно взберутся. Так вот: берите каждый по ножу, садитесь верхом на раму и перережьте все завязки, удерживающие парусину. Поняли?

— Да! Крокодилы попадут будто в сеть.

— Прекрасно. Накроем всю компанию. Действуем по моей команде. Раз, два!.. Режь!.. Так. Ну теперь, значит, летим!

Затея удалась. Парусина свалилась на оцепеневших крокодилов — они даже не пошевелились.