Приют любви

— Вы видели что-нибудь романтичнее? — спрашивал кто-то неподалеку.

— Ах, если бы хоть один мужчина посмотрел на меня так, я сделала бы для него все, что угодно!

Рори понял, что все слишком поздно. Он потерял ее...

ГЛАВА 18

Ноябрь 1879 — «Веселая девица».

Корабль поднимался и опускался уже много часов подряд, но Тейлор упорно цеплялась за поручни палубы. Соленая вода брызгами падала на лицо, вызывая жгучую боль в глазах. Она ничего не имела против неудобств, они отвлекали ее мысли от воспоминаний о днях в Лондоне.

Брент, не теряя времени, договаривался об отъезде. Тревога за жену и сына заставляла его торопиться домой, и Тейлор согласилась с ним. Она хотела уехать домой. Она должна была ехать домой. Она надеялась, что никогда больше не увидит тумана и не услышит британского акцента. Бренту удалось достать места на «Веселой Девице», американском клипере[9], направляющемся в Нью-Йорк. Они были единственными пассажирами только потому, что назначение корабля состояло в перевозке грузов, а не людей. Капитан любезно предоставил свою каюту Тейлор и Карлтону, когда они поднялись на борт.

— Рад приветствовать вас на борту, мэм. И осмелюсь заметить, дела пойдут лучше для вас и вашей семьи, как только вы снова ступите на родную землю, — сказал он в приветствии.

— Спасибо, капитан. Уверена, что так и будет, — ответила Тейлор.

Когда солнце стало опускаться в море, Брент присоединился к ней на палубе.

— Карл спит, — сказал он, цепляясь за поручни, чтобы удержать равновесие.

— Хорошо. У него был плохой день. Его снова тошнило утром.

— Он скоро привыкнет к качке.

Она согласилась.

— Может быть, завтра успокоится.

Линия горизонта окрасилась красным цветом. И голубизна неба уже становилась темно-серой. Тейлор смотрела на живописный вал, устремляясь вперед и умоляя корабль быстрее двигаться к дому, в то время как руки Брента обнимали ее за талию.

ГЛАВА 19

Ноябрь 1879 — «Спринг Хейвен».

После позднего ужина Стюарт вышел с Бренеттой на улицу. Они мало разговаривали этим вечером, больше смотря друг на друга. Это было не в интересах Стюарта. Только слепец и полный идиот мог не хотеть ее. Но и он действительно стремился к ней. Это была очень желанная женщина. В роли Афродиты она казалась ему доступнее, чем прежде. Уводя Бренетту в парк, он напоминал себе о необходимости не торопиться, чтобы не спугнуть ее.

Они сели на каменную скамью в парке, где единственным освещением была полночная луна, лучи которой проникали сквозь голые ветви. Стюарт сел на почтенном расстоянии и еще раз пристально взглянул на Бренетту. Она отвела в сторону взор, скромно сложив руки на коленях.

— Мисс Бренетта?

Она подняла глаза и взглянула на него.

— Я знаю, что должен был поговорить сначала с вашим отцом. Я знаю, я не имею права просить... — Он сделал многозначительную паузу.

— Да? — подогнала его Бренетта.

Самым доверительным тоном Стюарт продолжал:

— Мисс Бренетта, вы не... — он снова замолчал и опустился на колени. — Не окажете ли вы мне честь принять мое предложение руки и сердца? У меня нет никого и ничего, кроме вас — только «Виндджэммер», и он требует много работы, но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы.

Наступило краткое молчание, прежде чем ответ Бренетты нарушил тишину.

— О, Стюарт. Я с удовольствием стану вашей женой.

Она упала в его объятия. Пока он обнимал ее, мысли его, вместо того чтобы наслаждаться ощущением ее тела через легкий костюм, перенеслись в «Виндджэммер». Он сможет засеять больше полей, нанять больше рабочих. Сможет пополнить запасы. Он видел себя, одетым в прекрасные новые костюмы, верхом на горячей лошади объезжающим свое королевство. И в этой мечте не было места только Бренетте.

* * *

Многие гости уехали, те, которые оставались на ночь, разошлись на покой. Мариль, измученная, но веселая, пожелала спокойной ночи Чарльзу Смиту, его жене и Бетти Эллен, и потом, повернувшись, заметила, что за ней наблюдает таинственный кочевник. Никто так и не угадал, кто бы это мог быть, он весь вечер так и не проронил ни слова.

— О! — выдохнула она.

Он сделал ей знак молчать, потом предложил руку. Мне не следует опираться на нее, думала Мариль. Возможно, он ей вовсе не друг, и все это очень странно. Но, однако, она взяла предложенную руку.

Он повел ее по коридору к задней двери, через которую они вышли из дома. Кавалер ни разу не оглянулся на нее, просто шел размеренным шагом, пока они не подошли к затемненным заброшенным лачугам рабов. Там он отпустил ее и, не поворачиваясь, начал разматывать свой тюрбан.

Мариль ждала, почувствовав легкое возбуждение. Казалось, сердце застучало в висках, когда он повернулся к ней лицом.

— Бог мой, — прошептала она, и ноги ее подкосились.

Он поймал ее прежде, чем она упала, его губы коснулись лица Мариль.

— Алан. Алан, это правда ты?

— Правда, любовь моя. Это я, — ответил он.

— Я должна была узнать твои глаза. Даже в тени, я должна была узнать их. Ах, Алан, как много времени прошло!

Он помог ей встать на ноги. Снова взяв ее за руку, он ответил: