Приют любви

Она была такой храброй. Все эти годы с тех пор, как они обнаружили неполноценность Карлтона, она, казалось, спокойно воспринимала это, не теряя оптимизма ни на день. Она старалась всегда обращаться с ним, как с нормальным ребенком, любя и воспитывая его точно так же, как и Бренетту. Когда они приехали в Лондон, именно она внешне казалась абсолютно спокойной, хотя он знал, как сильно она желала, чтобы их мальчик получил возможность видеть. Она, не теряя надежды, выдерживала одно испытание за другим. И, наконец, эту операцию.

Даже утром, когда они поняли, что операция не удалась, Тейлор сохранила внешнее спокойствие. Брент поразился той силе, которой она обладала в минуты кризиса. Дрожь возбуждения, охватившая ее во время снятия бинтов, исчезла. Она поцеловала Карлтона, сказала ему, какой он чудесный мальчик, и что скоро они вернутся. Потом они долго находились в кабинете врача, выслушивая его объяснения о ходе операции и надежду на то, что зрение Карлтона может восстановиться не сразу. Такие вещи иногда случаются.

Возле больницы Брент нанял кэб. Он чувствовал себя так, как будто получил сильный удар в живот. Он все время поторапливал возницу. Тейлор сидела рядом с ним со спокойным и ровным выражением на лице, полностью владея собой. Брент знал, что это внешнее спокойствие может вскоре разрушиться.

Как только они оказались в номере, он обнял ее, и плотина рухнула... Вся ее боль, накопившаяся за пять лет, вырвалась наружу, сотрясая тело и оставляя после себя слабость и беспомощность.

Брент покачивал жену, пока приступ не утих. Так много боли. Она столько вынесла. Он удивился, что же он за мужчина, если не смог защитить ее от жестокости жизни. Разве не достаточно того, что ее заставили выйти замуж — дважды — за людей, которых выбирала не она? Разве не достаточно, что их разъединяли обстоятельства, война, смерть? Разве не достаточно того, что она родила его дочь в одиночестве, согласившись на любой скандал, любую ложь, только чтобы иметь от него ребенка, хотя они еще не были даже женаты? Разве всего этого не достаточно? Неужели она должна еще страдать?

— О, Тейлор, любимая моя, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы. — Пожалуйста, не плачь больше. Мы так много прожили вместе. Мы принадлежим друг другу. Мы пройдем и через это. И наш Карлтон крепкий и смелый. Он победит недуг, и мы будем гордиться им. Не плачь, дорогая. Не плачь. Мы поедем домой. Пора ехать домой, Тейлор.

ГЛАВА 17

Ноябрь 1879 — «Спринг Хейвен».

Мартин с радостью покинул дом и пошел проверять скот. Он никогда не видел так много болтливых идиотов, собравшихся в одном месте в одно и то же время. Весь дом, казалось, с ума сошел от этого дурацкого костюмированного бала. Он был счастлив, если бы все уже кончилось.

Его недовольство было вызвано собственной неуверенностью. Пятнадцать лет — неподходящий возраст для подростка — он сам не знает, хороши девчонки или нет, но его неодолимо влечет к ним, как бабочку на огонь. И видя свое отражение в зеркале, Мартин убеждался, что ни одна девушка никогда не заинтересуется им. Он был слишком высоким и худым; и сам себе казался ужасно неуклюжим, напоминающим пугало.

В сарае он встретил Рори. Тот ухаживал за недавно ощенившейся собакой, застилая ей чистую солому в угол, который она выбрала для себя и детенышей. За те месяцы, что Рори О'Хара пробыл в «Спринг Хейвен», Мартин проникся к нему заслуженным восхищением и бессознательно подражал многим его манерам. Хотя он все еще сохранил холодную злобу против северян, Мартин оправдывал возрастающую дружбу с Рори, уговаривал себя в том, что он — в действительности не янки. Он — метис, сын ирландца и индианки. Неохотно включая в свой список и Бренетту, он понимал, что ее отец был не только офицер-янки, но вступив в брак с сестрой его отца, тем самым невольно он погубил его. Бренетта выросла на Западе, и Мартин обнаружил, что она просто нравится ему, как бы упорно он не старался отрицать это.

— Привет, Мартин! В доме наконец-то угомонились? — спросил Рори.

Мартин уселся на кипу сена, положив локти на колени, спрятав подбородок в ладони.

— Нет. Меган желает быть кем-то еще, кроме Красной шапочки. Она хочет быть очень «заманчивой и романтической»! — цитируя слова Меган, он понизил голос, приложив руку ко лбу и закатывая глаза.

Рори усмехнулся.

— Похоже, ты тоже не слишком рад этому балу.

— Нет. А какой у тебя будет костюм?

Рори присел на корточки.

— Я исполню роль Робин Гуда. А ты?

— Я выбрал то, что легко одевать и пошить. Я буду Франсисом Марионом, «Болотной Лисой».

Мартин присоединился к Рори, присев рядом с попискивающими щенками. Осторожно он вытащил одного и положил себе на руки.

— Похоже, что старик Генерал снова стал папашей.

— Да, я тоже уловил сходство. Кстати, где он сам?

— В моей комнате. Забился туда примерно с час назад.

Рори встал на ноги, направившись к лошадиным стойлам, Мартин шел позади.

— Рори? — нерешительно произнес Мартин, все еще сомневаясь, можно ли полностью доверять этому парню.

— Да.

— Ты... ты влюблялся когда-нибудь?