Приют изгоев

— Теперь понятно, почему вы ко мне в самый сортир полезли, — бормотал он себе под нос, — из-за чего я чуть в очко не провалился, как тот парень с заставы. — Он поднял с пола лист бумаги, на котором очень толково был нарисован чертеж, повертел в руках. — Так… так, — бормотал он, сверяя то, что лежало перед ним на полу, с рисунком. — А это что?.. Ага, понятно… Самоубийство, — сказал он вдруг резко. — Это же просто самоубийство…

Он еще что-то бормотал и все ходил и ходил вокруг.

А Эйли сидела и молча смотрела в пол. Она его не слушала. Она даже ни о чем не думала. Просто сидела и ощущала, как медленно и неотвратимо тает в ее душе и без того слабая надежда на спасение. На спасение даже не себя, а малыша-Наследника, которого всего-то несколько недель назад она не знала, который все это время досаждал ей своими капризами, излишней надоедливостью, детским своей непосредственностью и упрямством…

Вдруг Эйли обратила внимание, что не слышит бормотания юнкера; она подняла глаза.

Юнкер Аламак Менкар, как всегда немного расхристанный, как всегда чуть небрежный на грани разгильдяйства, но с непривычной какой-то взрослой решимостью в глазах стоял перед ней и смотрел сверху вниз прямо ей в лицо.

Они молчали долго и серьезно. У Эйли даже защипало в глазах, и когда она моргнула, то с удивлением обнаружила, что по щекам ее ползут слезы.

Тогда Менкар сказал:

— Мне необходимо вернуться до ночной стражи. А завтра… Завтра надо устроить Наследнику еще одно нападение на крепость варваров. Это возможно?

Эйли вздохнула. Точнее — всхлипнула. И улыбнулась.

— Конечно. Об этом ты можешь не беспокоиться.

ПОПЫТКА БЕГСТВА

Менкар взял в охапку тщательно сложенное крыло и понес на смотровую площадку башни. Императрица и дама Поррима стояли у стены, не глядя друг на друга; Поррима нервно теребила рубашечку: они только что переодевали Наследника — из него получилась хорошенькая крестьянская девочка. Эйли в каком-то оцепенении стояла, прислонившись спиной к распахнутой двери — придерживала ее, чтобы дверь не мешала пройти Менкару, да так и осталась неподвижной, не имея сил сдвинуться с места. Естественно, она волновалась, но отказываться от своего намерения не собиралась. Даже Императрица, которая в последние дни впервые показала свою слабость, колеблясь между тоскливой надеждой на что-то почти невозможное и глухим неверием, что может случиться нечто спасительное, сейчас тоже была полна решимости отправить сына в наверняка угрожающий смертью полет.

Ждать было нечего.

Позавчера ночью к замку Ришад пытался прорваться отряд оставшихся верными Дому егерей Королевской Охоты, личных войск Императора. Императрица и вся челядь всю ночь прислушивались к звукам недалекого боя — были слышны крики и выстрелы из аркебузов, но к рассвету все стихло. А чуть позже злорадный Расальфаг прислал в замок Ришад страшный груз — телегу, полную голов, отрубленных, естественно, у врагов и изменников Империи, пытавшихся захватить замок с подлыми намерениями. Императрица тогда сама вышла во двор и постояла у телеги, глядя, как офицеры ее охраны опознают погибших. Именно тогда она поняла, что нравится ей это или нет, кажется ли совершенно безнадежным и очень опасным, но единственный шанс удалить Наследника из замка — и тем самым спасти его — может осуществить одна лишь княжна Сухейль с ее безумным летающим крылом.

И вот — крыло готово, а над замком гуляет сильный ветер.

Вернулся Менкар и выжидательно посмотрел на Эйли. Эйли передернула плечами, приходя в себя, еще раз проверила, правильно ли на ней закреплены ремни из морского шелка, подозвала мальчика и, взяв его за руку, повела на верхнюю площадку. Тот охотно шел за ней, предчувствуя какую-то небывало интересную игру.

У края площадки Эйли остановилась и с помощью Менкара начала пристраивать мальчика в сложной системе ремней; мальчик сильно мешал, чтобы не сказать больше — из-за него нарушалась центровка, и Эйли сильно опасалась, что далеко с ним не улетит. Ее угнетали тяжкие сомнения, но в присутствии Императрицы Эйли не осмеливалась их показывать. Один только Менкар знал о них. Все время, пока они воплощали замысел Эйли, она пыталась советоваться с ним, подсовывая ему чертежи с указанием действующих моментов и равнодействующих сил, для чего ей самой пришлось вспомнить весь школьный курс физики. Менкар, однако, механику знал лишь в том объеме, который им давали в училище, а это значит, в весьма небольшом, и Эйли с печалью спрашивала его, почему он не захотел учиться на инженера.

— Почему-почему… — вяло отбивался'Менкар. — Да меня бы весь Край засмеял бы — как же, решил стать вдруг не военным, а строителем! Фортификатором! — со смаком выговаривал он. — Не дело это для краевика — с бумажками, отвесами да астролябиями возиться.

Все же Эйли умудрилась кое-как найти решение проблемы и сейчас была почти спокойна. Лишь бы не подвел ветер.