Приют

С утра снова разболелась нога, и, как он ни спешил, все же решил осмотреть рану. Размотав тряпку, он увидел, что кожа вокруг раны посерела и опухла. При малейшем прикосновении боль пронзала не только ногу, но и все тело. Неужели началось заражение? Это не очень напугало мужчину – главное, чтобы он успел достать близнецов. А они уже рядом, он это ощущал всеми фибрами души. Он приложил к ране какие-то болотные листья, обмотал ногу грязной тряпкой и снова двинулся в путь.

В полдень он решил, что пришло время пообедать. Расположившись на поваленном тополе, он бережно развернул остатки еды – мясо, срезанное с голени и бицепсов Тимы. В нем уже начали копошиться белые личинки, но Шмель не придавал этому значения и ел мясо вместе с ними. В этот раз желудок не протестовал, наоборот, он с благодарностью принял столь экзотическую пищу. После обеда мужчина поспал около часа и поковылял дальше. У него появился кашель, и к вечеру поднялась температура.

– Не-е-ет… – нараспев говорил он, трясясь от очередного приступа кашля. – Это мне… совершенно… не нужно…

В десять вечера он нашел ночлег. Огромное, полусгнившее дерево, в дупле которого он прекрасно разместился.

– Доб…ро пожаловать… в президентские… апартаменты… – прошептал он и тут же провалился в сон.

До Оранжевого Домика оставалось шесть километров.

80

Шел восьмой день плена. Дина долго не появлялась, и Ярик чуть не сошел с ума от неопределенности. Он кричал, пока не охрип, бессильно тряс ненавистную решетку, орал, пугаясь собственного голоса, искаженного акустикой подвала, звал на помощь, хотя и знал, что никто, кроме этой сумасшедшей, к нему не придет. Разве что ее разжиревший не по годам сын, который не упустит случая поупражняться на нем в стрельбе из лука…

«Она умерла, – шептал ледяной голос, – сожрала какого-нибудь больного туберкулезом и отдала Богу душу…»

«А может, ее дом нашли менты», – предположил другой голос, но он был слишком робким и неуверенным.

Наконец послышалось знакомое звяканье ключей. В дверном проеме появилась фигура Дины. Она стояла в дверях, будто все еще раздумывая, стоит ли заходить внутрь.

– Где… где ты была? – тяжело дыша, спросил Ярик. От бесконечных воплей его уже несколько часов мучила дикая жажда.

Дина молча прошла к клетке. В руках ее была миска с едой, и он все понял без слов. Униженно пригибаясь к полу, он отполз назад. Она открыла дверь и поставила миску на пол. Ярик накинулся на еду. Дина тем временем повесила ключ от замка на гвоздь, вбитый над выключателем света. Затем она достала из принесенной корзины бутылку водки и два стакана. Наполнила один из них.

– У моей мамы сегодня день рождения, – произнесла она слегка заплетающимся голосом, и Ярик увидел, что она пьяна. – Я хочу, чтобы ты выпил. – Она протянула Ярику сквозь решетку стакан. – Ей стало хуже, – грустно сказала Дина, глядя куда-то в стену. – Как я ни стараюсь, ей все хуже…

Ярик выпил. Горло обожгло, и он закашлялся.

– Что, слишком крепко для твоего нежного горлышка? – улыбнулась Дина, но глаза ее были безжизненны. – Ничего, это пройдет.

Она плеснула себе в стакан водки и отпила половину. Некоторое время они сидели молча.

– Дина… – отважился нарушить молчание Ярик.

– Да?

– Выпусти меня.

Дина прыснула от смеха, чуть не уронив бутыль.

– Эта водка осталась от тех двоих, что плавали на лодке, – сказала она, и в голосе ее прозвучали нотки гордости. – Один из них, помладше, все время скулил…

– Ты слышишь? – повысил голос Ярик. Он обхватил прутья решетки руками. – Я же подыхаю здесь, ты что, не понимаешь?!

Дина вновь налила водки и протянула стакан Ярику. Лицо ее приняло умиротворенное выражение.

– Давай… выпей за мою мать… Бабулю… Видел бы ее лет сорок назад, – мечтательно сказала Дина. – Когда мы жили в городе и шли по улице, не было случая, чтобы какой-нибудь мужик не обернулся ей вслед… Пей!

Ярик сделал глоток и вдруг увидел черное пятно в углу клетки, и оно двигалось. Снова Крейсер! Отставив в сторону стакан, он взял в руки паука. Лицо Дины переменилось.

– Отдай его мне, – хрипло сказала она, вставая.

Ярик прижал тарантула к груди, как самое дорогое на свете существо.

– Хрен тебе, – буркнул он.

– Отдай! – взвизгнула девушка, швырнув стакан в Ярика. Юноша зажмурил глаза, но, к счастью, стакан разбился о решетку, обдав его россыпью осколков. Ярика неожиданно обуяла злость.

– Если ты попробуешь войти сюда, – тихо заговорил он, – я перегрызу тебе горло.

Всего лишь на мгновение Дина замерла, но Ярик успел заметить, что на ее лице появилось что-то отдаленно напоминающее растерянность. Всего лишь на мгновение, но Ярик испытал ни с чем не сравнимую радость. Эта сука испугалась!

– Сегодня праздник. И я не собираюсь его портить из-за паршивого паука, – сказала Дина. Она разгладила платье, зачем-то поскребла ногтем коленку и подняла глаза на Ярика. Черные и глубокие глаза, пугающие своей бесконечной пустотой. В ее руках оказалась пилочка, и она занялась полировкой ногтей.

– Знаешь, ведь этот паук укусил моего Олежу. Помнишь, он прибежал весь в слезах?

Ярик помнил. Пока еще помнил.