Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

«Старушку Сотнягу» ни разу не закрывали. В течение жизни целого поколения, пока, как грибы после дождя, нарождались новые клубы, с самыми разными названиями и администраторами и самыми разными поползновениями на респектабельность, безбедно проживая свой короткий и чреватый опасностями век и принимая смерть от рук полиции или кредиторов, «Старушка Сотняга» неколебимо противостояла всем козням врагов. Не то чтобы ее совсем не преследовали — вовсе нет. Несть числа случаям, когда отцы города хотели стереть ее с лица земли, вычеркивали из списков, отбирали лицензию, аннулировали право на земельный участок; весь персонал и сам владелец то и дело садились в тюрьму; в палату подавались запросы, создавались всевозможные комитеты, но, какие бы министры внутренних дел и полицейские комиссары ни возвеличивались, чтобы затем бесславно уйти в отставку, двери «Старушки Сотняги» всегда были распахнуты настежь с девяти вечера до четырех утра и в клубе всегда было разливанное море сомнительного качества спиртного. Приветливая девица впустила Тони и Джока в замызганное здание.

— Не откажитесь подписаться, — попросила она, и Тони с Джеком подписали вымышленными именами бланк, гласивший: «Меня пригласил на вечеринку с выпивкой в дом № 100 по Синк-стрит капитан Уэйбридж».

— С вас по пять шиллингов.

Содержание клуба обходилось недорого: никому из персонала, за исключением оркестрантов, жалованья не платили, а обслуга перебивалась как могла, обшаривая карманы пальто и обсчитывая пьяниц. Девиц пускали бесплатно, но им вменялось в обязанность следить, чтобы кавалеры раскошеливались.

— В последний раз, Тони, я здесь был на мальчишнике перед твоей свадьбой.

— Ты тогда здорово надрался.

— Вдрабадан.

— А знаешь, кто еще тогда надрался? Реджи. Он сломал автомат с жевательной резинкой.

— Да, Реджи был вдрабадан.

— Слушай, ты уже воспрянул духом, больше не грустишь из-за этой девчонки?

— Да, воспрянул.

— Тогда пошли вниз.

В зале танцевало довольно много пар. Почтенный старец залез в оркестр и пытался дирижировать.

— Нравится мне этот притон, — сказал Джок. — Что будем пить?

— Коньяк.

Им пришлось купить целую бутылку. Они заполнили бланк заказа винодельческой компании Монморанси и заплатили по два фунта. Этикетка гласила: «Самые выдержанные ликеры, настоящее игристое шампанское. Завоз винодельческой компании Монморанси».

Официант принес имбирный лимонад и четыре стакана. К ним подсели молодые девицы. Звали их Милли и Бэбз.

Милли сказала:

— Вы надолго в город?

Бэбз сказала:

— Сигаретки не найдется?

Тони танцевал с Бэбз.

Она сказала:

— Любите танцевать?

— Нет, а вы?

— Не особенно.

— Тогда посидим.

Официант сказал:

— Купите лотерейный билетик — разыгрывается коробка шоколада.

— Нет.

— Купите один для меня, — сказала Бэбз.

Джок принялся излагать спецификацию томасовских чушек.

Милли сказала:

— Вы женаты, верно?

— Нет, — сказал Джок.

— Это сразу видно, — сказала Милли. — Ваш приятель тоже женат.

— Тут вы не ошиблись.

— Вы просто не поверите, сколько джентльменов сюда приходит поговорить о своих женах.

— Только не он.

Тони, перегнувшись через столик, рассказывал Бэбз:

— Понимаете, у моей жены тяга к знаниям. Сейчас она изучает экономику.

Бэбз сказала:

— Мне страсть как нравится, когда у девушки есть интересы.

Официант сказал:

— Что изволите заказать на ужин?

— Да мы только пообедали.

— Ветчинки вкусной не желаете?

— Знаете, что я вам скажу: мне надо позвонить. Где тут телефон?

— Вам правда нужно позвонить или в туалет? — спросила Милли.

— Правда позвонить.

— Телефон наверху, в конторе.

Тони позвонил Бренде.

Она подошла к телефону не сразу.

— Слушаю, кто говорит?

— Мистер Энтони Ласт и мистер Джоселин Грант-Мензис просили передать…

— А, это ты, Тони? Что тебе нужно?

— Ты меня узнала.

— Узнала.

— Так вот, хотел тебе передать, но раз я сам говорю с тобой, значит я сам могу тебе все передать?

— Да.

— Так вот, мы с Джоком просим нас извинить, но мы никак не можем выбраться к тебе сегодня.

— А…

— Надеюсь, ты на нас не обидишься, у нас куча дел.

— Да ладно.

— Я тебя, случайно, не разбудил?

— Да ладно.

— Тогда спокойной ночи.

Тони вернулся к столику.

— Говорил с Брендой. Похоже, она сердится. Как ты думаешь, наверное, все-таки надо к ней выбраться?

— Мы же ей обещали, — сказал Джок.

— Некрасиво подводить даму, — сказала Милли.

— Теперь уже слишком поздно.

Бэбз сказала:

— Вы офицеры, правда?

— Нет, почему вы решили?

— Так мне показалось.

Милли сказала:

— А мне лично деловые джентльмены больше нравятся. Они всегда что-нибудь такое расскажут.

— Чем вы занимаетесь?

— Моделирую шапки для почтальонов.

— Ой, бросьте!

— А мой друг дрессирует моржей.

— Врите больше.

Бэбз сказала:

— А один мой знакомый в газете работает.

Чуть погодя Джок сказал:

— Слушай, надо что-то предпринять с Брендой.

— Я же ей сказал, что мы не приедем, верно?

— Так-то оно так… а может, она все равно на нас рассчитывает.

— Я тебе вот что скажу: пойди позвони ей и спроси начистоту, хочет она нас видеть или нет.

— Ладно.

Через десять минут Джок возвратился.

— Мне показалось, она сердится, — доложил он, — но я все равно сказал, что мы не приедем.