Читаем Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение полностью

Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

Ивлин Во (1903–1966) — выдающийся британский писатель, биограф и журналист, один из самых тонких стилистов, а также признанный мастер черного юмора и убийственно едкой сатиры; создатель гротескно-смешных фантазий, где причудливо преломляется жизненный уклад уходящей в прошлое Британской империи. В настоящее издание вошли три романа, которые, без сомнения, можно отнести к наиболее ярким и широко известным произведениям автора: «Пригоршня праха», «Мерзкая плоть» и «Упадок и разрушение». Их персонажи принадлежат к разным поколениям и разным классам. Герой романа «Пригоршня праха» Тони Ласт — землевладелец, наивный идеалист и романтик, поверженный в прах после измены жены и гибели сына. Персонажи романа «Мерзкая плоть» принадлежат к поколению двадцатых годов прошлого века; они проводят свои дни в неутомимой погоне за светскими удовольствиями, упражняя свои изобретательные умы в новых капризах и авантюрах. Главный герой романа «Упадок и разрушение» — учитель, поступающий на работу в привилегированную закрытую школу, после того как его с позором изгнали из Оксфорда за участие в буйной вечеринке. Этих героев, таких разных, объединяет некая общая фатальная судьба, неотвратимый рок, толкающий их к безрассудным, порой необъяснимым поступкам и решениям.

Ивлин Во

Классическая проза18+

Ивлин ВоПригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

Evelyn Waugh

A Handful of Dust

Vile Bodies

Decline and Fall

Издательство Иностранка®

* * *Пригоршня праха

…И я покажу тебе нечто отличное

От тени твоей, что утром идет за тобою,

И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку:

Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.

Т. С. Элиот. Бесплодная земля. Перевод А. Сергеева

1. Du côté de chez Beaver<a l:href="#n_1" type="note">[1]</a>

— А жертвы были?

— Слава богу, нет, — сказала миссис Бивер, — вот только две горничные сдуру выбросились через стеклянную крышу во внутренний двор. Им ничего не угрожало. До спален пожар так и не добрался, вот жалость-то. Но без ремонта им не обойтись: все в копоти и насквозь промокло — у них, к счастью, оказался старомодный огнетушитель, а он портит буквально все. Так что грех жаловаться. Главные комнаты выгорели дотла, и все было застраховано. Сильвия Ньюпорт их знает. Надо добраться до них с утра пораньше, не то их перехватит эта стервоза миссис Шаттер.

Миссис Бивер, грея спину у камина, поглощала ежеутреннюю порцию простокваши. Она держала картонный стаканчик под самым подбородком и хлебала простоквашу ложкой.

— Господи, ну и гадость. Почему бы тебе, Джон, не приохотиться к ней? У тебя последнее время такой усталый вид. Я бы просто не продержалась без простокваши.

— Но, мамчик, я ведь не так занят, как ты.

— Что правда, то правда, сын мой.

Джон Бивер жил с матерью в доме на Суссекс-гарденз, куда они переехали после смерти отца. Обстановка дома не имела ничего общего с сурово элегантными интерьерами, которые миссис Бивер сооружала для своих клиентов. Сюда составили мебель из двух бо́льших по размеру домов, которую не удалось сбыть; мебель эта не претендовала на принадлежность ни к одному определенному стилю и менее всего — к нынешнему. Предметы получше, а также те, что были дороги миссис Бивер как память, стояли в Г-образной гостиной наверху.

Биверу была отведена темноватая тесная гостиная (на первом этаже, за столовой) и отдельный телефон. Пожилая горничная приглядывала за его гардеробом. Она же вытирала пыль, начищала, аккуратно и симметрично расставляла на письменном столе и комоде коллекцию мрачных и громоздких предметов, помещавшихся прежде в туалетной комнате его отца: не знающие сносу подарки к свадьбе и совершеннолетию, одетые в слоновую кость и бронзу, обтянутые свиной кожей, украшенные гербами и оправленные в золото доспехи дорогостоящей мужественности эдвардианских времен — фляги для бегов и фляги для охоты, портсигары, банки для табака, высокие сапоги, замысловатые пенковые трубки, крючки для пуговиц и щетки для шляп.

В доме было четверо слуг, все женщины, и все, за исключением одной, пожилые.

Бивер, когда его спрашивали, почему он живет с матерью, а не поселится отдельно, иногда отвечал, что матери так лучше (несмотря на занятость, ей было бы тоскливо одной), а иногда, что экономит на этом по меньшей мере фунтов пять в неделю.

Так как его недельный доход равнялся шести фунтам, экономия, что и говорить, существенная.

Ему шел двадцать шестой год. По окончании Оксфорда он, пока не начался кризис, работал в рекламном агентстве. С тех пор никому так и не удалось подыскать ему место. Итак, он вставал поздно и чуть не весь день просиживал у телефона в ожидании звонка.

Если дела позволяли, миссис Бивер попозже отлучалась на час из лавки. Она пунктуальнейшим образом являлась туда к девяти и уже к половине двенадцатого нуждалась в отдыхе. Так что, если не ожидался важный покупатель, она садилась в свой двухместный автомобиль и ехала в Суссекс-гарденз. Бивер обычно успевал одеться, и ей со временем стал просто необходим их утренний обмен сплетнями.

— Как провел вечер?

— В восемь позвонила Одри, пригласила на обед. Десять человек в «Эмбасси», тощища. Потом отправились всей компанией к даме по фамилии де Тромме.

— Знаю ее. Американка. С прошлого апреля никак не заплатит за набивные чехлы на стулья. У меня тоже выдался неудачный вечер: ни одной хорошей карты, — и в результате проиграла четыре фунта десять.

— Бедный мамчик.

— Я обедаю у Виолы Казм. А ты? Я не заказала дома обеда, ты уж извини.

— Пока нигде. Правда, всегда можно пойти к Брэтту.

— Это слишком дорого. Я думаю, если попросить Чэмберс, она тебе что-нибудь принесет. Я была уверена, что ты обедаешь в гостях.

— Что ж, может, так оно и выйдет. Еще нет и двенадцати.

Перейти на страницу: