Прибежище

Он только пожал плечами, поскольку сам не знал, какой может быть «в жизни прок» от чтения приключенческой литературы. Однако лучше уж было так проводить время, чем жить как мама, под вечное бормотание телевизора и с периодическим прикладыванием к бутылке. Он чувствовал, что в этом есть что-то совершенно неправильное.

Иногда ему случалось тосковать по образу «хорошей мамы» из рекламы хлопьев на завтрак – которая крутится на кухне в фартуке и всегда ласково улыбается, но этот образ был не менее призрачным, чем образ капитана Гранта. Когда мать была трезвой, случалось и с ней то, что называется нормальным материнским поведением, но, к сожалению, все реже после того, как отец ушел к какой-то молодой продавщице и уехал с ней из города.

В тот период он закончил читать про приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна, двух очень самостоятельных и свободолюбивых мальчишек – и постепенно в его голове все больше мелькал образ ничем не ограниченной свободы… Мысль уйти из дома была для него запретным плодом – он не хотел причинять такую боль матери, конечно – но, тем не менее, она временами крутилась на периферии его сознания, набирая обороты и расцвечиваясь все более привлекательно.

Он решил даже как-то поговорить об этом со своим другом-одноклассником Максом – у Макса всегда было свое, интересное мнение на любой счет.

Макс втайне писал стихи на последних страницах школьных тетрадок – это был его секрет, его собственный тайный мир, и ему лично не требовалось никуда сбегать. Но он выслушал своего друга со внимательным и каким-то сердитым выражением на лице, после чего сказал:

– Ну, не знаю. У меня как-то сестра убегала, они с мамой поссорились из-за чего-то… Ее потом наказали, не выпускали из дома. А куда ты сбежишь? Разве тебе есть куда?

– В другой город. А оттуда… – Володя задумался. – Пойду просто бродить, неважно, куда. Было бы здорово найти бродячий цирк и стать акробатом, например. Или просто найду какую-нибудь подработку. Должна же быть какая-то работа для меня!

– Ну ты придумал! Это же просто авантюра, – Макс удачно ввернул слово, которое было последнее время его фаворитом. Он очень любил эффектные слова.

Володя задумался. Авантюра или нет, а иногда казалось, что сама жизнь толкает его к тому.

Он помнил одно утро, когда был близок к этому – когда встал рано, вышел в гостиную и посмотрел на заснувшую в кресле мать, ее обрюзгшее потолстевшее лицо, след от слюны на щеке… Жалость и отвращение снова безнадежно смешались, и их было уже не разделить, они шли неразлучной парой, как девочки-санитарки из стишка. Он вновь представил себе, как собирает в рюкзак вещи, выходит из дома и садится на поезд… И уезжает к неведомой, безусловно прекрасной свободе.

Было летнее ослепительное утро, и ему, как и много раз уже бывало, привиделся белеющий в синеве моря парус и крики чаек… Может, и это его ждет. Главное – сделать шаг…

Но он его не сделал. Он был несвободным человеком, всегда был – несмотря на свой ум, жизнерадостность и деятельность.

А в тот же вечер явились они – высокий суровый мужчина и худощавая, морщинистая женщина, оба в деловых костюмах, что довольно странно смотрелось на их улице. Эти двое появились у их забора и дергали калитку, безуспешно пытаясь войти – мать не любила гостей и сделала хитрую задвижку.

– Это кто еще такие? – проворчала она, выходя на крыльцо и с подозрением глядя на пришельцев. – У меня задолженностей по коммуналке нет в этом месяце. Сектанты, что ли?

Володя снова пожал плечами. Он с любопытством смотрел на гостей.

– Служба опеки, – сухо представилась женщина, показывая документы, когда мать наконец впустила их.

Мама схватилась за сердце – еще один ее излюбленный жест – но они не обратили на это, естественно, никакого внимания.

Годы, проведенные в приюте, были, конечно, мучительны – он мечтал сбежать от этой жизни, а попал просто в другое заключение. В то же время он увидел ту самую другую жизнь – неважно, понравилась она ему или нет, она была просто другая. И когда это время закончилось, он, хоть и стосковался по матери, думал над тем, чтобы навестить ее, пожить с ней – и после этого уехать куда-нибудь… Куда угодно. Мир ждал его – весь мир, и даже столица не предел – его ждали все неведомые и загадочные страны, которые он сможет объехать, все далекие города, моря и порты, при мысли о которых замирало его сердце…

Но все закончилось, когда он добрался до своего города и вошел в родной дом. Там, в гостиной перед телевизором, сидела неузнаваемая для него пожилая женщина. Она встала с кресла и, спотыкаясь, поспешила к нему, после чего упала ему на грудь, дохнув перегаром – он едва успел ее подхватить и усадить обратно в кресло.

Покрасневшие слезящиеся глаза, серая кожа, беспорядок, ужасный запах в доме… И все же это его мать, единственный родной человек. Он смотрел на нее, чувствуя, как все его мечты о путешествии превращаются в прах (а ведь разве не предчувствовал ты это где-то в глубине души, еще когда шел к ней?).