Прямое попадание

- Прекратить! - Лицо классной пошло красными и белыми пятнами, пышные волосы дернулись на голове взад-вперед, глаза горели искренним возмущением. - Прекратить немедленно! Возмутительное поведение! Ваш товарищ, балбес балбесом, а штаны-дудочки напялить мозгов хватило. Плакать надо, а не смеяться. Ведь знаний в этой головушке - ноль! - Она ткнула холодными и жесткими пальцами в его затылок. Голова непроизвольно мотнулась вперед. Абсолютный ноль.

Смотрел в пол, вдыхал тонкий запах переглаженного шелкового пионерского галстука. Пол жирно крашен коричневой краской. Длинные щели забиты грязью. Ольга Николаевна, медленно и осторожно переступая полными, похожими на перевернутые бутылки из-под шампанского ногами, ходила туда-сюда в проходе между столом и окном.

- Я сразу не поняла, честное слово, что на нем одето. Китель, галстук, подворотничок свежий. Внимания не обратила... - Она сдержанно жестикулировала, чувствуя, что нашла струну, на которой можно сыграть. Вспомнила номер "Крокодила" со стилягами на обложке: парни с коками в брюках-дудочках, в ботинках на толстенной подошве и девицы во всем в обтяжку, губы намалеваны, курят. "Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст", - гласила подпись под карикатурой.

- Кошмар какой-то. Как родители такое допускают!

Класс отдыхал: кто-то злорадствовал, кто-то настороженно ждал, чем все кончится.

- Так это у тебя школьные брюки-то? - она слегка нагнулась, руки сцеплены за спиной, нога выставлена на каблуке, носок задран. Разглядывает своего ученика. - Школьная ткань! Ничего не понимаю. Это что, так в магазине теперь продают?

Класс заржал, святая простота их Ольга. Где это, интересно, в каком магазине продают брюки шириной девятнадцать сантиметров (все знали), как у Назарова? Они сегодня родителей туда снарядят. Перешили в Доме быта Назару...

Острые складки штанин еще не успели растянуться от сиденья за партой. Вчера весь вечер, когда их принесли из бытового обслуживания, проторчал перед зеркалом, отец говорил, что брюки - класс, ничего лишнего не болтается, а учительница возмущается.

- Ты советский школьник, а не фарцовщик-стиляга. - Ольга Николаевна задержалась у окна, щурясь, посмотрела на улицу. - Объясни нам, Назаров, проговорила она раздельно, - где ты взял такие брюки? - В глазах любопытство. И потом он ловил ее скошенный взгляд, в котором читалось желание лишний раз взглянуть на предмет, не вызывающий такого уж отвращения.

- В "Детском мире" купили, - выдавил Андрей.

- И что? Купили форму, так, Назаров? Оказалось, брюки велики? Ну, рассказывай, рассказывай. Нам же интересно, как наш товарищ в такое вот пугало превратился, хоть на огороде ставь ворон пугать. Это ж надо!

Прозвенел звонок на перемену.

- Завтра без матери не приходи, - закончила урок Ольга Николаевна, даже не подозревавшая, что они который день под руководством Лариски Корнеевой разучивали на глухой лестничной площадке хитрые па из нового танца - твиста под повальную мелодию "Твист эгейн".

Глава 10. Чекушечка

"Анка-пулеметчица", Лариска Корнеева, раскрутила чекушку и опрокинула содержимое в свой нежный девичий роток. Лестничная клетка замерла.

- Во дает, - выдохнул с восхищением кто-то из "фракции". - Не глотая!

Анка протянула посуду верному "ординарцу Петьке" - Андрею Назарову, отломила плавленого сырка в его руке и с жестом "больше не буду" отвернулась к окну. "Операция" продолжалась - красного было достаточно на всех, а водки только две чекушки, и никто не ожидал, что Лариска так лихо разделается со своей дозой, а там минимум еще на двоих осталось.

- Глаз прется, - не поворачивая головы от черной плоскости стекла, произнесла Анка-пулеметчица, она же Кухарка, управляющая государством, грея руки о батарею под окном. - С кайфом. Опять подлизываться будет.

- Кайф отобрать, провокатора прогнать, - вынес на обсуждение особого совещания свое предложение Лаврентий Павлович Берия, он же Бугор, Сашка Бугров, он же, в зависимости от настроения, Василий Иванович Чапаев, Тухачевский, Якир, Блюхер и Фрунзе в одном лице. Несмотря на очки с большими диоптриями, Бугор мог верстать кайф на любое число "питухов" с точностью до капли. Вопросительно подняв брови, он оглядел "фракцию", ожидая поддержки.

Их школа располагалась в здании когда-то мужской гимназии недалеко от Курского вокзала. Квадратные колонны в их фойе были увешаны красными стеклянными досками с именами "золотых" выпускников чуть ли не за все годы советской власти. В остальном это была нормальная советская школа, с одной исторической особенностью: до слияния в пятидесятых годах мужских и женских школ здесь учились сыновья ответственных партийных и хозяйственных работников. Понятно, что преподаватели по большинству предметов были мужчины. Не так давно умер директор школы заслуженный учитель РСФСР Владимир Матвеевич Мостовой. Они его запомнили по одному уроку химии, в самом начале девятого класса, - плохо слушали; он внезапно оборвал объяснение и спросил в установившейся тишине: