При чем тут руны?

После энергичных упражнений побежали вокруг домика. Я думал на бегу, что здание явно какое-то школьное — большинство комнат большие, но в конце коридора два небольших кабинета.

Наверное, с начала войны перепрофилировали под казарму, вот нас туда и поселили. Выбегаем с тыльной стороны, а к дому подъехал грузовик с полевой кухней на прицепе.

Из кабины грузовика вылез некий маг в чине лейтенанта в круглых очках и спросил, здесь ли разместили русских пленных. Ему сказали, что именно здесь.

— А где они? — уточнил немец.

— Да мы это, — ответил Ваня на бегу.

У немца отпала варежка, а мы скрылись за поворотом. Когда обежали дом, из кузова грузовика выпрыгнули десять немецких солдат с винтовками, а очкастый офицер заорал:

— А ну стоять!

Его отключили от эфира, а Петя сказал:

— Ещё всего три круга. Постой пока молча.

Лейтенант заткнулся, нижние чины тем более стояли, безучастно на всё глядя. Мы спокойно закончили пробежку, Петя скомандовал:

— Разойдись!

И я подошёл к офицеру в очках. Восстановил ему связь с эфиром и сказал по-немецки:

— Привет. Что хотел?

— Привет, — ответил он. — Да вот завтрак вам привезли, и сменить конвой.

— А! — произнёс я. — Ну, тогда я к кухне пойду.

Снова очередь. Еду давали в алюминиевых чашках, выдавали ложки, и посуду полагалось сдавать. Во дворе стояли деревянные лавочки, так ели мы на свежем воздухе. В Европе уже сентябрь, а тепло. В Гардарике хоть и серпень ещё, уже холодает.

Конвой сменили, сдали ребята посуду и остались на лавочках. По распорядку теперь политинформация. И я прямо при немецких солдатах принялся своими словами повторять за инструкторами лекцию «Советский человек в буржуазном обществе». А чтоб немцы не переживали, говорил по-немецки.

Ну, ничего больше не придумывалось! И пусть мысли сходятся не только у гениев, мысли реальные. В каждой шутке лишь доля шутки, и я в нашем бредовом положении попытался найти некие смыслы. Какая жизнь, такие и получились смыслы.

Чужбина стала для ребят реальностью, они слушали внимательно и часто задавали практические вопросы. Например, сколько и что здесь стоит, да как бы выгодно толкнуть боевые патроны к немецким винтовкам.

Я сказал, что в Гардарике восемнадцать марок меняют на один рубль. Но это официальный курс в нашей стране, на нём сильно сказывались успехи европейцев на фронте и их перспективы в войне. В Германии да после войны курс, скорей всего, другой. Я рассчитываю на десять марок к рублю.

Я серьёзно предостерёг ребят от ненужной активности, выгоднее сейчас затаится и изучать обстановку, а патроны надо вернуть немцам, чтоб не обвинили в краже с применением магии.

Бойцы подошли ко мне и высыпали в ладошки небольшую горку патронов, самому пришлось идти к конвойным и объяснять, что вот солдаты их потеряли, мы подобрали и теперь возвращаем.

Немцы от таких дел слегка обалдели, но улыбались приветливо. Этим парням очень не нравился их пост, и они, наверное, с теплотой начали думать о фронте. Главное, чтоб подальше от этих непонятных русских.

А мы после политинформации приступили к обычным тренировкам. В промежутках между драками для отдыха наносили руны немцам на каски. Мои ребята уже не считали их врагами и желали им долгих лет жизни.

Немецкие солдаты любовались красивыми узорами на стали, один свою каску поставил на землю и выстрелил с близкого расстояния, пуля оставила лишь неглубокую вмятину. Этот опыт немцев сильно впечатлил.

В полдень снова приехал немецкий грузовик с полевой кухней на прицепе. Конвоиры сменились, а нас стали кормить обедом. Обычная в принципе солдатская еда, только выдали по одному тоненькому кусочку хлеба непривычного вкуса. В Гардарике солдаты сами брали большие ломти с подносов, сколько нравится.

После еды посидели час спокойно. Прошли в здание, в одной из больших комнат на стене висела доска, и на рейке внизу нашли обломок мела. Устроили теоретическое занятие, специально для новичков разобрали прямое танковое столкновение. У наших немцев горели глаза азартом.

Потом перешли на свежий воздух и продолжили тренировки. Мне не хватало работы с магическими кристаллами, но до депрессии или апатии явно оставалось ещё время, и я рассчитывал, что получится что-то сделать.

Вечером опять приехал грузовик с полевой кухней на прицепе. Сменился конвой, нас покормили, а после ужина лейтенант в очках сам ко мне подошёл и попросил нанести руны на его нож.

Ну, мы всё равно всё оружие отдали, а вечерний ритуал проводить нужно. Немец подключился к обряду. Я в конце снова ржал и пил водичку, а офицер разглядывал новые разводы на стали. Нанёс ему руны, как были у меня, острый ножик резал бумагу на весу полосками любой толщины.

Грузовик уехал, мы в сумерках поболтали да спать пошли. Так прошло ещё два дня, и на четвёртый день во время политинформации приехал легковой «опель-капитан». Лейтенант в очках вышел и сказал, что он приехал за мной. Меня желает видеть военный комендант городка майор Йохан Цейс.