Прежде чем я упаду

Мы с Лорен не общаемся до конца урока, но я выхожу в коридор с легким сердцем, как будто поступила правильно.

– Знаете, что мне нравится? – Мистер Даймлер барабанит пальцами по моей парте, когда в конце урока собирает по классу домашние работы. – Широкие улыбки. Сегодня прекрасный день…

– Вечером обещали дождь, – перебивает Майк Хеффнер, и все хохочут.

Он безнадежный идиот. Однако мистера Даймлера так легко не смутишь.

– …и это День Купидона. Воздух пропитан любовью. – Он смотрит прямо на меня, и мое сердце пропускает удар. – Все должны улыбаться.

– Только ради вас, мистер Даймлер, – с патокой в голосе щебечу я.

Опять смешки; кто-то громко фыркает в глубине класса. Я оборачиваюсь и вижу Кента. Опустив голову, он лихорадочно рисует на обложке тетради.

Мистер Даймлер весело произносит:

– А я-то надеялся, что заинтересовал вас дифференциальными уравнениями.

– Вы заинтересовали ее, это точно, – вставляет Майк.

Класс смеется. Не уверена, что мистер Даймлер слышит. Не похоже. Однако кончики его ушей краснеют.

И так весь урок. У меня прекрасное настроение. Все будет хорошо. Я во всем разберусь. Получу второй шанс. К тому же мистер Даймлер уделяет мне особое внимание. После визита купидонов он взглянул на мои четыре розы, поднял брови и предположил, что у меня полно тайных поклонников.

– Не таких уж тайных, – заметила я, и он подмигнул мне.

После урока я собираю вещи и направляюсь в коридор, остановившись всего на секунду, чтобы взглянуть через плечо. Разумеется, Кент скачет за мной; рубашка не заправлена, сумка наполовину расстегнута и хлопает по бедру. Вот неряха! Я иду в сторону столовой. Сегодня я внимательно изучила его записку: дерево нарисовано черными чернилами, каждая жилка и тень на коре идеально прочерчены. Крошечные листья в форме ромбов. Наверное, на рисунок ушло несколько часов. Я засунула его между страницами учебника по математике, опасаясь случайно испортить.

– Привет! Получила мою записку?

Я чуть не восклицаю: «Она просто замечательная», но что-то меня останавливает.

– «Много пить – добру не быть»? Это такая пословица?

– Я решил, что мой гражданский долг – предупредить.

Кент прижимает руку к груди.

У меня мелькает мысль: он не стал бы со мной общаться, если бы помнил, что случилось, но я отгоняю ее прочь. Это же Кент Макфуллер. Ему повезло, что я вообще с ним разговариваю. К тому же сегодня я не пойду на вечеринку. Нет вечеринки – нет Джулиет Сихи, и Кент не разозлится на меня. И, что более важно, нет аварии.

– Не предупредить, а озадачить, – возражаю я.

– Спасибо за комплимент. – Кент внезапно становится серьезным; он морщится, и светлые веснушки на носу сливаются в созвездие. – Зачем ты флиртуешь с мистером Даймлером? Он же извращенец.

Я так удивлена вопросом, что обретаю дар речи только через секунду.

– Мистер Даймлер не извращенец.

– Еще какой.

– Ревнуешь?

– Это вряд ли.

– В любом случае я не флиртую с ним.

– Ну да, конечно, – закатывает глаза Кент.

Я пожимаю плечами.

– Почему тебя вообще это волнует?

Он краснеет, опускает глаза и мямлит:

– Просто так.

У меня екает в животе, и я понимаю, что отчасти надеялась на другой, более личный ответ. Конечно, если бы прямо здесь, в коридоре, Кент признался в неувядающей любви ко мне, это стало бы катастрофой. Несмотря на все его странности, я не желаю публично его унижать – он хороший человек, мы друзья детства и все такое, – но в жизни не стала бы с ним встречаться. По крайней мере, в моей жизни, той, которую я хочу вернуть, той, в которой после вчера следовало сегодня, а затем завтра. Одна только шляпа-котелок чего стоит.

– Послушай. – Кент косится на меня. – Мои родители уезжают на выходные, и я кое-кого пригласил…

– Угу.

Тут я вижу, как Роб шагает в столовую. И вот-вот заметит меня. Сейчас я не в состоянии уделять ему время. Желудок сжимается, я выскакиваю перед Кентом, спиной к столовой, и добавляю:

– Ммм… а где твой дом?

Кент странно на меня смотрит. В сущности, я только что изобразила живую баррикаду.

– Немного в стороне от Девятого шоссе. Забыла?

Я молчу, он отворачивается и пожимает плечами.

– Ну конечно. Ты была в нем всего пару раз. Мы переехали перед самой промежуточной школой. С Террис-плейс. Помнишь мой старый дом на Террис-плейс? – Кент снова улыбается; его глаза действительно цвета травы. – Ты постоянно ошивалась на кухне и таскала самые вкусные печенья, а я гонялся за тобой вокруг кленов-великанов на переднем дворе. Помнишь?

Прошлое словно всплывает на поверхность, и от него расходятся круги. Мы сидели в укромном месте между двумя огромными корнями, которые выпирали из земли, словно спины животных. Как-то Кент разломил две крылатки клена и засунул одну в свой нос, а другую в мой, заявив, что это знак нашей влюбленности. Мне было, наверное, всего пять или шесть лет. Ну зачем он напомнил о старых добрых временах, когда я состояла из одних коленок, носа и очков и мной брезговали все мальчики, кроме Кента?

– Я… я… Может быть. Для меня все деревья на одно лицо.

Он смеется, хотя я не пыталась шутить.

– Так ты придешь сегодня? На мою вечеринку?