Прежде чем я упаду

Сердце колотится в груди. Я пытаюсь уверить себя, что все в порядке, все нормально, ничего не случится. Не выходит.

– К черту краску. Все равно пора в ремонт. Видела бампер?

– Может, если ты перестанешь врезаться в припаркованные машины… – фыркает Элоди.

– Может, если у тебя будет машина…

Держа руль одной рукой, Линдси тянется за своей сумкой, стоящей у меня под ногами. Она дергает за руль, и автомобиль немного заезжает в лес. Элли соскальзывает с заднего сиденья и падает на Элоди; обе смеются.

Я пытаюсь перехватить руль.

– О господи, Линдз.

Выпрямившись, она отпихивает меня локтем, косится на меня и теребит пачку сигарет.

– Что с тобой?

– Ничего… – Я смотрю в окно, борясь с неожиданно подступившими слезами. – Просто будь осторожней, вот и все.

– Да? А ты тогда не лапай руль.

– Спокойно, девочки. Не надо ругаться, – увещевает Элли.

– Дай сигаретку, Линдз, – просит Элоди, полулежа на заднем кресле и бурно размахивая рукой.

– Только если и мне прикуришь.

Линдси швыряет пачку назад. Элоди прикуривает две сигареты и передает одну Линдси. Та приоткрывает окно и выдыхает струйку дыма.

– Нет, нет, никаких окон! – протестует Элли. – Я умру на месте от пневмонии.

– Ты умрешь на месте, потому что я прикончу тебя, – рявкает Элоди.

– Как бы вы хотели умереть? – выпаливаю я.

– Никак, – отзывается Линдси.

– Ну, серьезно.

Я вытираю влажные от пота ладони о подушку сиденья.

– Во сне, – отвечает Элли.

– Над тарелкой с бабушкиной лазаньей. – Элоди немного молчит и добавляет: – Или верхом на парне.

Элли заходится от хохота.

– В самолете, – рассуждает Линдси. – Если мне придет конец, пусть остальным тоже не поздоровится.

Она изображает рукой падение самолета.

– А как вы думаете, вы будете знать? – Мне нестерпимо хочется обсудить эту тему. – В смысле, вы догадаетесь… заранее?

Выпрямившись, Элли подается вперед, раскинув руки по спинкам передних кресел.

– Однажды мой дедушка проснулся и заявил, что видел в ногах кровати старуху. Лица он не разглядел – она была в черном плаще с большим капюшоном, держала косу, или как там эта штука называется. В общем, это была Смерть, ясно? В тот же день он пошел к врачу, и тот поставил диагноз: рак поджелудочной. В тот же день.

– Но он не умер, – закатывает глаза Элоди.

– Мог умереть.

– Чепуха на постном масле.

– Может, сменим тему? – Линдси на мгновение тормозит, прежде чем вылететь на мокрую дорогу. – Эта просто тошнотворная.

– Какие умные слова ты знаешь, – хихикает Элли.

– Не у всех же словарный запас двенадцатилетки, – парирует Линдси, оглядываясь и пытаясь выдохнуть дым ей в лицо.

Затем она сворачивает на Девятое шоссе, которое лежит перед нами, как огромный серебристый язык. У меня в груди трепещет колибри; поднимается все выше и выше, к самому горлу.

Я хочу вернуться к разговору и спросить: «Ну так как, вы будете знать? Догадаетесь заранее?..», но Элоди отпихивает Элли в сторону и наклоняется вперед; изо рта у нее свисает сигарета.

– Музыку! – кричит она, беря айпод.

– Ты пристегнула ремень? – спрашиваю я.

Ничего не могу поделать. Страх давит на меня, выжимает дух, в голове проносится: «Если не дышать, то умрешь». Последняя цифра на часах мигает: тридцать девять минут первого.

Элоди даже не отвечает, просто начинает листать айпод и находит «Splinter». Элли ударяет ее и заявляет, что сейчас ее очередь выбирать музыку. Линдси требует немедленно прекратить, пытается забрать айпод у Элоди и отпускает руль, придерживая его коленом. Я снова хватаю руль, и Линдси со смехом восклицает:

– Руки прочь!

Элоди выбивает из рук Линдси сигарету, и та приземляется между бедер Линдси. Покрышки немного скользят по мокрой дороге, в машине пахнет гарью. «Если не дышать…»

А потом вдруг перед машиной вспыхивает белое пламя. Линдси что-то вопит – я не разбираю слово, не то «тихо», не то «лихо», не то «ослиха» – и тут…

Ладно.

Вам известно, что происходит дальше.

Глава 3

Во сне я вечно падаю сквозь темноту.

Падаю, падаю, падаю.

Остается ли падение падением, если ему нет конца?

А затем раздается звук. Безмолвие разрывает ужасный пронзительный вой животного или сирены: «Бип-бип-бип-бип-бип-бип».

Я просыпаюсь, едва сдерживая крик.

Дрожа, выключаю будильник и опускаюсь обратно на подушки. Горло горит, я вся в поту. Я глубоко, размеренно дышу. Солнце постепенно восходит над горизонтом, и в комнате проявляются детали: фуфайка из «Виктория сикрет» на полу; коллаж, который Линдси подарила мне сто лет назад, с цитатами из наших любимых групп и вырезками из журналов. Я прислушиваюсь к звукам внизу, таким привычным и неизменным, будто их издает сам дом, будто их построили вместе со стенами: отец бренчит на кухне посудой; мопс Пикуль лихорадочно скребется в заднюю дверь – наверное, ему не терпится пописать и побегать кругами; тихое бормотание означает, что мама смотрит утренние новости.

Собравшись с силами, я набираю в грудь воздуха, достаю телефон и раскрываю.

Вспыхивает дата.

Пятница, двенадцатое февраля.

День Купидона.

– Сэмми, поднимайся. – В комнату заглядывает Иззи. – Мама говорит, тебе пора вставать.

– Передай маме, что я заболела.