Преступник

Мальчик ненавидел отца. А на днях Ихсан-эфенди избил его за то, что он подрался с сыном зубного врача. Отец выгнал сына из дому. Это могло озлобить мальчишку, толкнуть на месть. Все как будто логично. Превосходная месть!.. Если его сразу же задержать, то не составит никакого труда найти деньги. «Этот парень на все способен, — утверждал шофер Адем. — Нажмите на него! Он теперь дружит с мальчишкой-греком. Я не знаю, где тот живет, но они частенько бродят вместе. Бывают даже в Сиркеджи!»

К утру шторм не утих.

Джевдет проснулся рано. Он все еще испытывал чувство стыда: мать Кости знает, что он сын рогоносца. И хотя он не хотел идти сюда, все же пришел — его вернул Кости.

Еще больше Джевдет стыдился старшей сестры своего друга. Она ни о чем его не спрашивала и только молча смотрела на него. Но уж лучше бы спросила… Ему казалось, что девушка держится так, чтобы просто не сконфузить его.

А он терпеть не мог, когда его жалели.

Джевдет тихонько встал. Еще очень рано. Но он все равно оденется, возьмет лоток и оставит этот дом. Он пойдет в Сиркеджи к тому месту, где они раньше встречались с Кости, подождет его там. Он не хотел завтракать вместе с его родными, не хотел, чтобы его жалели и говорили, какой он несчастный. Он не несчастный. Вчера он стал еще на год старше. Скоро он будет таким, как Яник! А Янику по плечу было даже то, что не могли сделать взрослые. Сколько раз Яник спасал Жано из тюрьмы, из рук краснокожих и разбойников с платками на шее!.. Никто, никто не должен думать, что он несчастный!

Джевдет взял лоток, хотел было выйти из комнаты, но тут проснулся Кости.

— Ты куда?

— Мне захотелось супу из требухи… — виновато проговорил Джевдет.

Кости вскочил с постели.

— Что же ты не разбудил меня?

— Да так. Ты спал. Жалко было тебя будить.

— Подожди, я сейчас, вместе пойдем!

Кости быстро оделся, схватил свой лоток. Мальчики выскользнули из дома. Дул холодный ветер. На улице Эбуссуут они миновали кофейню Месеррета и вышли на Бабыали. Напротив находилась небольшая харчевня. В ней никого не было. Друзья заказали суп из требухи, обильно приправленный уксусом, чесноком и перцем. Они не очень любили такой суп, но в это холодное утро он им очень понравился — горячий!

Всю ночь они говорили об Америке. Кости не соглашался с Джевдетом, который уверял, что он не будет таким великодушным, как Билл из «Отряда „Красный шарф“».

— Разве может человек не жалеть своего отца? Ты только сейчас так говоришь, потому что сердишься на него!

Джевдет стоял на своем:

— Вот увидишь, придет день, я отомщу. И никого не пожалею. Даже своего отца!

Вспомнив ночной разговор, Кости спросил:

— Значит, и отца не пожалеешь?

— Нет.

— Кто может быть дороже отца? Если бы у меня был отец…

— Даже такой, который загнал бы в могилу мать и привел в дом мачеху?

— Я очень люблю мать, но…

— А он бы вместо твоей матери, которую ты любишь, привел другую…

— Все равно мне было бы жаль отца. Разве может кто-нибудь заменить отца? О, если бы у меня был отец! Пусть бы он сидел дома, я бы сам работал и кормил его. Пусть он бил бы меня хоть каждый день, я согласен!

Джевдет молчал. Сейчас он уже не злился на отца, но и не жалел его. Если бы отец умер, то ему, наверное, было бы жаль его. Пожалел бы он, может быть, отца, если бы тот не забил до смерти мать. Но теперь это было не в его власти.

Выходя из харчевни, Джевдет немного успокоился. Он снова подумал, что станет Биллом или Храбрым Томсоном, и постарался забыть этот разговор.

— Сначала давай зайдем за товаром, — предложил он Кости.

— Хорошо, зайдем.

Они спустились из Бахчекапы к Ениджами. По ступенькам мечети разгуливали голуби. Холодный ветер не унимался. Бледное, слабое осеннее солнце лишь слегка пригревало. Друзья уселись на лестнице с заветренной стороны.

— Сегодня начинается новый учебный год! — неожиданно сказал Джевдет, глядя на свинцово-грязную воду Золотого Рога. — Эрол, Кайхан, Айла вместе с другими ребятами квартала весело побегут в школу.

В памяти всплыла розоватая стена «Перили Конака», рисунок и надпись под ним… Эрол, Джеврие… При воспоминании о Джеврие у него защемило сердце.

— Ты чего задумался? — спросил Кости.

— А что? — повернулся к нему Джевдет.

— Я говорю: вот был бы у меня аккордеон!

— Ты же говорил раньше о скрипке?

— Да все равно. Скрипка или аккордеон. Я хотел бы стать знаменитым тенором, как Беньямино Джильи. И еще я хотел бы стать самым лучшим в мире аккордеонистом, самым лучшим скрипачом, самым лучшим футболистом!

— А я — самым лучшим ковбоем!

У Кости заблестели глаза.

— Ты был бы самым лучшим ковбоем, а я великим скрипачом…

— И если бы у тебя украли ребенка и полиция не смогла бы его найти…

— Я обратился бы к тебе…

— А я…

— Как знаменитый Билл?

— Да. Я сразу принялся бы за дело. Потом бы обо мне все газеты писали, как о Храбром Томсоне!

— Вот если бы сделаться таким знаменитым тенором, как Джильи! У меня был бы свой автомобиль, слуги. Репортеры целыми днями торчали бы возле моего дома, ожидая случая поговорить со мной!

— Нет, быть таким ковбоем, как Билл, лучше. Певцов никто не боится.

— А зачем ты хочешь, чтобы люди тебя боялись?