Преступник

Значит, бросила дом и ушла… Куда? К кому? Где-то около Адапазары[49] живут ее очень далекие родственники. Может быть, к ним?

— Ушла, а куда — не знаю! — коротко обронила старуха.

— А вещи? Взяла она с собой вещи?

— Не знаю.

Несчастный, убитый этим известием, Ихсан-эфенди вышел из дому.

А старуха, повязав на шею шарф, побежала в Сиркеджи, к сыну.

Адем изумился. Как это могло случиться? Деньги пропали, а старика освободили? Что-то непонятно. Правда, Шехназ не мог найти не только старик, но даже полиция. Но почему же все-таки освободили Ихсана-эфенди?

Вместе с матерью Адем пришел в свой квартал.

В кофейне ему рассказали, что когда Ихсан-эфенди пришел домой и не нашел жену, с ним стало плохо и он потерял сознание. Об исчезновении Шехназ сообщили в полицейский участок, а старика отвезли в ближайшую больницу.

Адем побежал в участок, чтобы рассеять сомнения. Там он узнал, в какую больницу положили Ихсана-эфенди. Он пошел туда с матерью. Но их не пустили к больному. Ихсан-эфенди перенес очень сильный, опасный приступ, он до сих пор не может прийти в сознание. Даже если он очнется…

Адем и его мать посмотрели друг другу в глаза: «И виноваты в этом мы?»

Они вернулись домой. Сидя в разных углах комнаты, до вечера не проронили ни слова. Но дело было сделано. Назад пути нет. Самое лучшее — притвориться, что ничего не знаешь.

— Бедняга, — пробормотала, наконец, старуха.

Адем словно ждал этих слов.

— Довольно, слышишь!

Мать замолкла. И лишь взглянула вслед сыну, когда он, накинув на плечи пиджак, выскочил из дому.

Адем прошел мимо «Перили Конака», миновал квартальную кофейню. На улице стало совсем темно. Ну что такого, если со стариком случился паралич или даже если он умрет? Разве он был менее достоин жалости, когда заживо гнил в тюрьме? Почему же его начали жалеть только тогда, когда он попал в больницу… Нечего из-за этого волноваться! Умирали многие, и никто не поднимал особенного шума. Самое главное — узнать, почему старика освободили из тюрьмы!..

Адем и Шехназ думали об этом всю ночь. Может, полиция устроила ловушку? Может, старика освободили для виду и следствие ведется теперь в другом направлении?

— Если узнают, мы погибли, — сказал Адем.

— Не расстраивайся! Что уготовила нам судьба, то и будет. Ты всегда меня будешь любить?

— Всегда.

Адем привлек ее к себе и крепко обнял.

— Здесь нас даже полиция не найдет, — сказал он.

— Конечно. Откуда им знать?

Адем подошел к окну. В темноте безлунной ночи белели стены Эдирнекапы. Но Адем их не видел.

Он думал лишь об одном: почему полиция, арестовав человека, который украл деньги, отпустила его? Предположение, что за стариком хотят проследить, отпадает. Если же он оправдан, почему тогда на свободе настоящий преступник? Кто взял на себя вину? Кого подозревают?

Кто же вор?

Узнал он это на следующий день из газет. Во всем, оказывается, был виновен Джевдет — сын уважаемого Ихсана-эфенди!

С газетой в руках Адем прибежал в квартал, зашел в кофейню. Посетители окружили парикмахера Лятифа, который читал газету.

— Жаль. Очень жаль парнишку! — сказал бывший служащий Управления оттоманского долга Мюфит-эфенди.

Никто не замечал Адема. Он подошел к ним поближе и, будто ничего не зная, спросил:

— Что там случилось?.

— Деньги-то у рогоносца украл его собственный сын и сжег их!

— Вот как? — удивился Адем.

— А жена старика досталась тебе, между прочим. Об этом-то тебе известно?

— Почему мне?

— Будто мы не знаем!

— Ничего мне не досталось. Его жена смотала удочки!

— Куда же?

— Откуда я знаю? Сказала моей матери: «В Адапазары у меня живут родственники, поеду к ним».

Парикмахер Лятиф улыбнулся.

— Ну что ж, побаловался с ней немного, и на том скажи спасибо.

Вскочив с места, Адем зло и длинно выругался.

— Я честный человек! Верю в аллаха. Да, мы пили ракы, веселились, но не за его счет. Я тратил на это в два раза больше, чем старик. Сам зарабатываю и не нуждаюсь в чужих деньгах! — крикнул он под конец и выбежал из кофейни.

Оставшиеся тотчас забыли о нем. Всем было жаль Джевдета. С виду парень вроде молодец. Молодец-то молодец, но зачем он сжег деньги? Разве нельзя было их где-нибудь спрятать?

— Спрятал бы, а через некоторое время показал бы дядюшке Мюфиту, где спрятал, не так ли? — подмигнул парикмахер Лятиф.

Тщедушный Мюфит-эфенди вспылил. Он не касается недозволенного. Аллах не уготовил ему такой судьбы. Общее добро должно оставаться достоянием всех. Если он чего и желал, так это спокойно предстать перед всевышним.

Хасана Тахсина это совсем не интересовало, он думал только о Джевдете. После того как сторонники партии «Свобода и согласие» убили Махмуда Шевкет-пашу[50], Хасан оказался в числе арестованных и попал за решетку. Он-то хорошо знал, что такое тюрьма. Если у тебя нет никого на свободе, кто о тебе бы позаботился, приходится очень туго.

На что надеяться мальчишке?