Преступление и наказание

И, заканчивая это своё повествование, могу сообщить хохлопарку, что есть неофициальная договорённость с органами, что, ежели кто прийдёт с повинной и заявит, что был вовлечён в криминальную группировку для того-то и такого-то, то им ничего не будет. Кстати, можно пойти и заявить на меня, но это уже не прокатит, потому что у полицаев есть более полная версия повествования достаточно хорошо переведённая на местный диалект. Короче, спасайся, кто может.

А я, со своей стороны, помимо униформистов тоже позабочусь об оставшихся несознательных бывших товарищах по соцлагерю.

О НАЦИОНАЛЬНОМ ВОПРОСЕ

Шёл человек неиспанской национальности по улице. Шёл, правда не совсем трезвый, точнее совсем не трезвый. Шёл неиспанский человек на автопилоте, потому что его воспитание не позволяло упасть прямо на улице и отоспаться. Шёл он и шёл, но был остановлен полицейскими испанской национальности. Они попросили показать документы. Чтобы остановить идущего, полицейский схватил его за рукав. Остановка и, тем более, разговоры на отвлечённые темы не были запрограммированы в автопилоте и несчастливец просто качнулся в сторону дома, где ждала тёплая постель, дёрнул рукой, освобождаясь от захвата, и… проснулся на следующий день в камере предварительного заключения. Его обвиняют в неподчинении представителям власти и нанесении физического ущерба агенту полиции, который уже получил больничный лист на двадцать дней.

Думаете, я придумал всё это? Рассказываю дальше. Пробыв в тюрьме пять месяцев, человек неиспанской национальности потерял всё: вид на жительство, деньги, жильё, работу. Был выпущен под подписку о невыезде до суда. На котором его, кстати, оправдали. Сто пятьдесят дней за решёткой — это, видимо, было подарком судьбы. «Выздоровевший» полицейский не согласился с решением суда и подал на пересмотр дела в высшую судебную инстанцию. И затребовал денежную компенсацию за нанесённый ущерб.

Человек неиспанской национальности понял, что это никогда не закончится. Работы у него не было и больше ничего не связывало его с Испанией. Распродал, что у него было, подзанял денег и купил дешёвый билет на круизный лайнер, который шёл через Атлантику в его любимую родину.

Если я в моей стране, найду какого-нибудь испанца, я его в ж… вы…у!

Эту фразу я не раз слышал от представителей разных национальностей в испанских тюрьмах.

Жил в Испании человек неиспанской национальности… Это уже другая история. Этому человеку неиспанской национальности было всё равно где жить. Потому, что его собственная родина и Испания — члены Европейского Союза. И вид на жительство он получил автоматически. Вёл он полуправедный образ жизни и попал на заметку соответственным органам.

Пришли полицейские испанской национальности к человеку неиспанской национальности и стали спрашивать о его повседневных занятиях.

Человек был не совсем трезв, но окружающее воспринимал. Поэтому послал пришедших по одному из нехороших адресов. На хорошем испанском, которому он уже хорошо обучился. Полицейские перешли от слов к обмену мнениями с помощью жестов, что очень пришлось не по нраву человеку неиспанской национальности.

В своей работе испанские полицейские копируют американских: стреляют во всё, что шевелится. Хотя в кошек, наверно не стреляют, поскольку кошек много в испанских городах. Что-то я не о том… Выстрелил испанский полицейский и попал неиспанскому человеку в руку.

— Ах ты, сынок нехорошей мамы! — сказал человек неиспанской национальности на своём родном языке, вытащил свой пистолет и выстрелил полицейскому в голову.

Может угол прилёта пули, может прочность рогового отсека испанца, заставили металл скользнуть по кости, оставив представителя правопорядка с серьёзной контузией.

Воспользовавшись близостью действа, другие полицейские телами заблокировали руку с оружием человека неиспанской национальности и доставили его куда следует.

Получивший производственную травму, полностью восстановил свои, утраченные было функции, и не стал ничего предъявлять от себя лично. Решил, видимо, не ухудшать своего далёкого будущего.

ВЕНДЕТТА

На суде я попал в ловушку, подстроенную бандой в составе адвоката защиты, судьи и прокурора, и сам себе подписал приговор, согласившись с обвинением, что выстрелил в украинского бандита с намерением убить. Такого рода подписанты получают чуть меньший срок заключения и теряют право на подачу апелляции в высшие судебные инстанции. Эти апелляции должен делать адвокат. От самого заключённого там никто ничего не рассматривает.

Обидевшись на себя, на юстицию и вообще на всех, я стал придумывать отомщение. Сначала поискал доступную информацию о нормах и правилах судебных заседаний, потом изучил статьи, по которым меня осудили. Буквально по слогам перечитал все бумаги, которыми одарила меня испанская юстиция. Идея постепенно созревала.