Читаем Преступление и наказание полностью

We called Tchebarov, flung him ten roubles and got the I O U back from him, and here I have the honour of presenting it to you. She trusts your word now. Here, take it, you see I have torn it."Позвали Чебарова, десять целковых ему в зубы, а бумагу назад, и вот честь имею ее вам представить, - на слово вам теперь верят, - вот, возьмите, и надорвана мною как следует.
Razumihin put the note on the table. Raskolnikov looked at him and turned to the wall without uttering a word.Разумихин выложил на стол заемное письмо; Раскольников взглянул на него и, не сказав ни слова, отворотился к стене.
Even Razumihin felt a twinge.Даже Разумихина покоробило.
"I see, brother," he said a moment later, "that I have been playing the fool again.- Вижу, брат, - проговорил он через минуту, - что опять из себя дурака свалял.
I thought I should amuse you with my chatter, and I believe I have only made you cross."Думал было тебя развлечь и болтовней потешить, а, кажется, только желчь нагнал.
"Was it you I did not recognise when I was delirious?" Raskolnikov asked, after a moment's pause without turning his head.- Это тебя я не узнавал в бреду? - спросил Раскольников, тоже помолчав с минуту и не оборачивая головы.
"Yes, and you flew into a rage about it, especially when I brought Zametov one day."- Меня, и даже в исступление входили по сему случаю, особенно когда я раз Заметова приводил.
"Zametov?- Заметова?..
The head clerk?Письмоводителя?..
What for?"Зачем?
Raskolnikov turned round quickly and fixed his eyes on Razumihin.- Раскольников быстро оборотился и уперся глазами в Разумихина.
"What's the matter with you?...- Да чего ты так...
What are you upset about?Что встревожился?
He wanted to make your acquaintance because I talked to him a lot about you....Познакомиться с тобой пожелал; сам пожелал, потому что много мы с ним о тебе переговорили...
How could I have found out so much except from him?Иначе, от кого ж бы я про тебя-то столько узнал?
He is a capital fellow, brother, first-rate... in his own way, of course.Славный, брат, он малый, чудеснейший... в своем роде, разумеется.
Now we are friends--see each other almost every day.Теперь приятели; чуть не ежедневно видимся.
I have moved into this part, you know.Ведь я в эту часть переехал.
I have only just moved.Ты не знаешь еще?
I've been with him to Luise Ivanovna once or twice....Только что переехал. У Лавизы с ним два раза побывали.
Do you remember Luise, Luise Ivanovna?Лавизу-то помнишь, Лавизу Ивановну?
"Did I say anything in delirium?"- Бредил я что-нибудь?
"I should think so!- Еще бы!
You were beside yourself."Себе не принадлежали-с.
"What did I rave about?"- О чем я бредил?
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки