Present simple

– Сама напросилась, – воскликнул он, и рывком пересадил к себе на колени. – Как ты меня назвала?

– Идиот! – радостно повторила я, пытаясь увернуться от его пальцев, которыми он провел по ребрам, щекоча меня.

Мне было легко в этот момент. Я наконец-то смогла отпустить тот груз, который камнем лежал на сердце и поддаться порыву этого безумия. В ответ начала щекотать его одной рукой, громко смеясь и стараясь удержать во второй недоеденный хот-дог. Вадим же, который справился с едой раньше меня, имел теперь весомое преимущество.

Я хохотала до боли в мышцах живота. До слез, произвольно брызнувших из глаз. И чувствовала себя маленькой девочкой, которая когда-то также сидела на руках папы и пыталась увернуться от щекотки.

В этот момент я по-новому посмотрела на Вадима. Поняла, что я в нем видела подсознательно, и в чем боялась признаться сама себе. Я видела в нем отца. Я чувствовала теплую энергию, которая исходила от мужчины, и которая вызывала во мне столь необходимое чувство защищенности. Здесь была и забота, и любовь, и страх причинить мне боль.

Да, он не всегда вел себя так, как хотелось бы мне, и как я считала нужным. Но тем не менее, даже своими глупыми поступками он старался меня защитить.

Можно ли было сказать, что мы оба, как два несмышленыша, только учились доверять и любить? Да, можно. Не всегда поступали верно, не всегда искали компромиссы, однако в каждом поступке проглядывалась та самая суть, которая в корне меняла все дело.

Мы старались защититься, и защитить.

И именно этой защиты нам не хватало.

Сейчас, в этот момент, на полупустой заправке, где-то далеко за пределами Москвы, сидя на руках мужчины, я понимала многое.

Я понимала, чего мне не хватало в Глебе – тепла. Он любил, но эгоистичной любовью. Той самой, которая нужна лишь одному. И Глеб никогда бы не стал думать, как лучше будет мне. Он бы всегда поступал по-своему, тем самым обозначая главную роль в нашем дуэте. И если бы я встала на дыбы, потребовав добавить мне немного соло, то он просто отмахнулся бы и продолжил делать только то, что сам считал нужным.

Тот самый вариант, когда идет игра в одни ворота. Кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить.

Нет, это не его вина в том, что он вырос таким. Я не могла его упрекнуть в том, что его недолюбили, не показали истинную суть нормальных отношений между мужчиной и женщиной. Его вина в том, что он был настолько самоуверенным в себе, что не видел смысла меняться ради кого-то, не видел смысла учиться уступать, хотя бы в мелочах, чтобы хоть как-то обозначить значимость своего партнера.

И сейчас я четче видела Сашу. Словно во мне сломалась какая-то преграда, мешающая впитать и пропустить через себя энергию людей, которую они излучают.

Саше не нужна была я. Такая, как есть, со своими загонами и тараканами. Нет, ему гораздо интереснее было трансформировать меня в подобие себя. Не зря же он так рьяно взялся за мое «обучение» искусству пофигизма.

Может быть, я и хотела бы стать такой – стервой, прячущей под намертво приклеенной маской свою сущность маленькой девочки… Но это противоречило мне, живой. Это скорее было подобием моей гибели. Не физической, а моральной.

Я была удобна ему в амплуа, которое он мне так старательно навязывал. И только это было весомым доводом против него. Саша привык разрушать. Завоеватель, по своей натуре, который не остановится ни перед чем, и каждое поражение лишь разжигает в нем жажду крушить. Неважно что – судьбы, сердца, мысли, принципы – главное, оставить после себя пепелище, на котором еще сотни лет не будет ничего живого.

И я была лишь рычагом его воздействия. Умело сыгранной шахматной партией, в которой он поставил мат Глебу, за счет эгоистичной любви того ко мне.

А Вадим принимал меня такой, какая есть. Не пытался изменить в более выгодную для себя сторону. Не пытался ограничить меня в чем-либо, и охотно шел на уступки. Да, со стороны это казалось безразличием, но как не странно – было истинным подтверждением любви. Когда ушла и попросила не трогать – он послушался. Да, он начал следить, но не вмешивался ровно до тех пор, пока я была в безопасности. Когда я сыпала обидными фразами, желая ударить его побольнее, он не нанес ответный удар, а стерпел, пусть и вопреки своим принципам. Вадим готов был идти на компромисс, лишь бы я была счастливой.

От этих открытий я замерла и уставилась на Вадима, словно впервые видела. Я смотрела в его глаза, безошибочно угадывая там сопереживание, волнение, нотки грусти и безграничную заботу. Я не могла отвести взгляд, такими красивыми они мне казались.

– Что случилось? – тихо спросил он.

– Я люблю тебя, – также тихо ответила я.

И мне хотелось закричать в этот миг, сообщить всему миру, что я счастлива, что я люблю, что я любима.

Призрак Снежной Королевы, который до этого витал в воздухе, следуя повсюду за мной, вдруг растворился, сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух.