Преодолевая препятствия

— Что — позже? О чем это ты? — вскинулась Габриелла.

— Да о том, какими глазами он на тебя смотрел, когда ты пела. Девочка моя родная, ты бы только видела!

— Ну ладно, не сочиняй. Он «такими глазами» на мясо смотрел, а не на меня. А ты все перепутал. — Она любовно погладила его седые волосы и решительно поднялась. — Ах ты, выдумщик мой. Лучше скажи, что будешь на завтрак.

— Что-нибудь легкое, мне все равно.

— Ой-ой-ой, с чего это ты вдруг стал таким воздержанным в еде? — Габриелла погрозила отцу пальцем. — Теперь я понимаю, откуда у тебя такие фривольные мысли. По себе других меряешь?

Теперь уж пришла очередь вспыхнуть Раулю.

— Не стыдно тебе над стариком смеяться? Где твоя дочерняя почтительность?

Они бы препирались еще долго, подшучивая и поддразнивая друг друга, но Габриелла вдруг охнула и присела на ближайший стул.

— Что? Что с тобой?

Она помахала рукой перед лицом.

— Ничего. Вдруг голова закружилась… Пустяки, сейчас пройдет.

— Слушай, так нельзя, — всполошился отец. — Давай я все же врача вызову. Мало ли что…

— Нет, не надо. Не привлекай ко мне лишнего внимания, ладно? Сейчас я тебя накормлю и сама подъеду к кому-нибудь. Может, к доку Бергману…

— К Бергману? Да ему уже за восемьдесят… — заспорил было Рауль, но Габби тут же пресекла его возражения:

— Да, и за все эти годы он ни разу не был источником сплетен. Я не желаю, чтобы меня обсуждали на всех углах. Довольно и того, что от Сэма разойдется. Прямо хоть беги теперь куда-нибудь, пока толки не затихнут. А когда это случится, одному Господу известно, — тяжело вздохнула Габриелла.

Ей ясно представилась картина райского блаженства. Она и Хэнк, вдвоем, вдали от всех, не опасаясь чужих нескромных взглядов, не думая о необходимости сдерживать рвущиеся из груди крики и стоны наслаждения, предаются любви…

На этом их разговор и окончился. Габби отправилась в кухню, а старик Рауль озабоченно поглядел ей вслед, тяжело поднялся с кресла и, с трудом передвигая ноги, пошел бриться. Второй день подряд…

Что-то, скорее всего неспокойная совесть, подсказывало ему, что пора серьезно взяться за себя. Слишком долго он пребывал в своем горе, не обращая внимания на последнего оставшегося у него родного человека — дочь. Не годится молодой женщине, пожертвовавшей ради него личной жизнью, и дальше прозябать в этой глуши.

10

Выйдя от дока Бергмана, она немного поколебалась, но потом села за руль и двинулась в сторону, противоположную «Парсонс и Парсонс, поставки и контракты».

Позвоню Джо из дома, решила она. Док, пожалуй, прав, мне стоит отлежаться. Да и встречаться с кем бы то ни было не хотелось. Уж если док, известный своей сдержанностью, дал ей понять, что в курсе происшествия, то остальные жители городка только и ждут ее появления, чтобы накинуться с расспросами.

Подозрения Габриеллы оправдались немедленно и в полном объеме. На ближайшем перекрестке, когда она притормозила на красный сигнал светофора, ее окликнула миссис Стетсон:

— Габби, милочка, это правда то, что я слышала? Что два каких-то подонка изнасиловали тебя и чуть было не убили? Какой кошмар! Жить в наше время стало совершенно невозможно. Нигде не чувствуешь себя в полной…

Свет сменился, Габби с силой нажала на газ и умчалась, не дослушав сочувственно-гневной тирады. Впрочем, на следующем перекрестке ее ждало аналогичное испытание. И на парковке перед супермаркетом тоже. Она плюнула и поспешно покинула Хоуп, отказавшись от мысли запастись продуктами. Всегда можно попросить Бекки, хотя…

Нет, к дьяволу! Сама справлюсь. Съезжу в Дроуд. Пятьдесят семь миль — расстояние слишком большое для сплетен. Уж там-то я смогу не чувствовать себя предметом пересудов и сочувственных взглядов.

Она вернулась в мотель и обнаружила там… ну естественно, Сэма Доуэлла.

— Габби, как ты? У врача была? — был его первый вопрос.

— Была, — сдержанно ответила жертва нападения и всеобщего интереса.

— И?

— И я в полном порядке, — уже раздраженно отозвалась она. — Спасибо за беспокойство, Сэм, но, честно говоря, мне бы хотелось, чтобы меня оставили в покое. Все. Даже ты.

Он хмыкнул и покрутил головой.

— Вот и проявляй заботу о гражданах. Да, быть шерифом — занятие неблагодарное.

— Извини, Сэм, — без тени раскаяния сказала Габриелла, — но меня уже в городе затравили вопросами. И ты, как я понимаю, не на мои глаза полюбоваться приехал. Я не желаю ничего больше слышать об этом. Слышишь, не желаю! Я устала от того, что каждый хочет влезть в мою личную…

— Тихо-тихо, Габби, не кричи. Никуда я лезть не собираюсь. И между прочим, приехал как раз за тем, чтобы выяснить твою позицию. Потому что, возможно…

— Что — возможно? Что будет процесс, наедут репортеры и все такое прочее?

— Нет, как раз наоборот.

— Что? Ты это серьезно, Сэм? Ты готов замять дело? Ради меня?

— Не то чтобы готов… Но если ты не настаиваешь на выдвижении обвинения…

— Настаиваю? Нет, я не настаиваю. И хотя все внутри протестует против того, чтобы подонки ушли безнаказанными, я категорически не желаю быть публичным развлечением.