Премьера без репетиций

– Да-да. Вы, я вижу, человек интеллигентный, не скромничайте, я вижу… Прошу заходить ко мне без стеснения. Заскучаете без общества, без книг. У нашего священника были презанятные книжицы. М-да. Храм закрыт, настоятеля нет, но у меня имеется некоторая библиотека. Буду рад… Очень, знаете ли, интересно было бы обсудить проблемы жизни, политики. А то здесь, сами понимаете, разговоры все больше о другом…

– Хорошо, зайду как-нибудь. – Алексею было не до разговоров с этим деревенским интеллигентом, взявшим на себя роль священника.

Вежливо отказавшись от приглашения помянуть Акима, Паисий свернул по еще не просохшей дороге в сторону. Его дом был за небольшой рощицей, что росла недалеко от церкви.

Пропустив вперед остальных, Алексей поравнялся с теткой и, кивнув в спину девушке, уходившей по дороге в сторону леса, тихо спросил:

– Тетя, а кто это?

– А-а-а, Василина это. Филлипа дочь, не припомнишь, что ли? Она тебя года на три моложе будет. Только ты, Алеша, глаз на нее не клади, не надо…

– Почему? – спросил Алексей, вспоминая невысокую худущую девчонку, которая ничем не обращала на себя внимания. Тогда.

– Жених у ней есть.

– Кто?

– Да ты не знаешь его. С тобой почти одних годов…

– А где же он?

– Пропал где-то… Ну как война началась. Слыхать было, что его пан с собой в войско взял. Может, загинул где, а может, нет.

– И что, уже свадьбу сговорили? – Новость о женихе была Алексею почему-то очень неприятна.

– Ишь, любопытный… – заулыбалась Килина, – Не сговаривали. Филипп вроде и не против был, а Василина ни в какую… Вот так. Да только ты про нее лучше не думай. Не такую тебе надо.

– Да ладно вам, тетя, не жениться же я собрался. Так спросил. Нельзя, что ли?

– Знаю я, как парни про молодых девок просто так спрашивают. – И тетка мелко засеменила вперед, улыбаясь про себя: «Вырос Алешка-то, на девок смотрит, жених уже. Может, и приведет господь внучат понянчить?..»

За столом в хате у тетки Килины собрались мужики. В комнате пахло свежевымытым полом и первачом. На столе стояла нехитрая закуска. Алексей сидел напротив Филиппа. Жаль, что не было Василины! Поглядеть бы еще раз в ее глаза… Но сейчас рядом с Филиппом сидел его старший сын Нестор. Вот его-то Алексей помнил хорошо. Высокий, как и его отец, с вечно спутанными волосами цвета ржаной соломы, с фигурой кулачного бойца, Нестор с детства был слаб умом. Говорят, он стал юродивым, когда на его глазах мать утонула в трясине. За те годы, что прошли, Нестор ничуть не переменился. Такая же странная речь да детские ужимки.

Мужики степенно разлили самогон. Встали помянуть страдальца. Алексей не без труда выпил налитую наравне со всеми жгучую жидкость. Пил, разумеется, он и раньше. Пил не всегда то, что нравилось. Но подобной гадости ему пробовать еще не доводилось. Вторая кружка, правда, пошла полегче.

За столом велась тихая беседа. У Алексея расспрашивали о нынешнем житье-бытье под Советами. Он сдержанно отвечал. Когда разговор заходил о его планах, отвечал как можно уклончивей.

Стол начинал хмелеть. Но, словно сговорившись, никто не вспоминал, как сгинул Аким. Когда же пару раз кто-то обмолвился словечком о «болотных духах», все смолкли и повисала напряженная тишина. Потом разговор сворачивал на безопасную колею. Мужики снова выпивали и говорили о ценах, о приближающейся зиме, о необыкновенно теплой осени – в общем, о делах насущных.

Алексей старался внимательно прислушиваться ко всем разговорам за столом, хотя с хмелем бороться было все труднее. Только его односельчане по всей округе были известны своей осторожностью.

Филипп не давал пить блаженному сыну. Но несколько раз, когда он отвлекался или отходил, Нестор не без помощи соседей перехватил кое-что. Мужики иногда любили угостить Нестора немного, в меру – кулак-то у него был что твой молот. А если под хмельком чуток, без перебора – начнет плести небылицы, да так занятно, только за живот держись! Затем и подпаивали его слегка. Похороны – оно конечно, но и у живых свои развлечения!

– А чтой-то сегодня песен не поют? – вдруг спросил Нестор.

– Праздник, да не тот, чтоб песни распевать, – грустно с другого конца подал голос Алфим. – Иль забыл, Аким ведь…

– Аким песни любит, – вдруг нараспев, что-то вспоминая, проговорил Нестор. – Как гости к нему шли, я им свою любимую спел…

В хате притихли.

– Очень им песенка понравилась… Если к кому еще гости придут, я и там… У меня еще одна песенка есть… – и радостно засмеялся.

Нестор замолчал и, не обращая ни на кого внимания, потянулся за огромным соленым огурцом.

– Да вы, люди добрые, не слушайте его, – Филипп попытался как-то сгладить тяжелое впечатление. – Сами знаете, плетет невесть что. Еще и самогону хлебнул.

Он встал и вытянул Нестора за руку из-за стола.

– Так что прощевайте. Нам еще по хозяйству управиться надо…

Не договорив, он пошел из хаты, ведя за руку сына, который был и в плечах пошире, и на голову выше отца. Дойдя до двери, Нестор высвободил свою руку и, повернувшись к гостям, оставшимся за столом, поклонился, ласково улыбаясь.