После любых общественных потрясений и государственных катаклизмов мы часто спрашиваем себя и других, а что было бы, если бы… Была бы революция 17-го, если бы не было Ленина? Пошла бы страна по пути Сталина, если бы жил Ленин? Был бы период так называемого застоя, если бы Брежнев ушел в 75-м, и была бы перестройка, о которой сейчас идет речь, если бы не Горбачев встал во главе партии? Что было бы с Советским Союзом, если бы Ельцин остался на Урале? О роли личности в истории написано немало теоретических трудов, начиная с древних философов. Об этом писали и основатели марксизма, народники, великое множество известных и безвестных авторов. По-моему, последние полтора-два десятка лет нашей истории дали более чем выразительный материал для анализа и новых выводов философам и социологам…
Но возвратимся в 1985 год. Как-то поздним вечером раздался звонок прямого телефона Генсека (я еще работал в ЦК). Он попросил срочно зайти к нему, и через несколько минут я был уже у него. По кабинету ходили, что-то обсуждая, Горбачев и Лигачев. По первым же фразам я понял, что речь идет о смене Гришина.
— Ты ведь знаешь, что настало время укрепить руководство столицы. Мы с Егором сейчас обсуждаем возможную кандидатуру на пост первого секретаря Московского городского комитета. Хотели бы посоветоваться с тобой, — начал Горбачев. — Я надеюсь, что у вас есть уже предложения?
— Да. Нам нужен туда крепкий и боевой товарищ. Наше мнение с Егором Кузьмичем, что это должен быть Ельцин. Ты его знаешь, твое мнение? Откровенно говоря, до того я не очень задумывался над этим кадровым вопросом — у меня своих, экономических забот хватало. Но на такое предложение я не мог прореагировать положительно. Оно было для меня не только совершенно неожиданным, но и непонятным, удивило и поразило меня.
— Да, я знаю Бориса Николаевича и считаю, что он абсолютно не годится для этой роли. Не забудьте, что речь идет об огромной столичной организации, где сосредоточена масса заводских рабочих и основная научная и творческая элита страны. Здесь должен быть умный, гибкий, интеллигентный руководитель. Ельцин же человек другого склада: хотя он и строитель, но по своей натуре — разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть. Вы сделали уже одну ошибку, переведя его из Свердловска в Москву, в ЦК, не делайте еще одну, роковую.
Мои доводы не были восприняты. Решение ими было уже принято. И мне оставалось только сказать:
— Я вас не убедил, и вы пожалеете об этом. Когда-то будете локти кусать, но будет уже поздно!
Так и разошлись. Каждая сторона при своем мнении. Я ни разу нигде не писал об этой беседе. Но несколько месяцев назад Горбачев, надо отдать ему должное, сказал по телевидению, что единственным человеком, который нас предупреждал и возражал против назначения Ельцина в МГК, был Рыжков. Но мы его не послушали.
Такова еще одна информация для размышлений о роли личности (и случая) в истории… Но вернемся к XXVIII съезду. Как известно, на нем практически был узаконен принцип федерализации партии, поскольку
был разрушен ее основной стержень — демократический централизм. Однажды утром, перед началом очередного заседания, Горбачев проинформировал членов президиума Съезда, что первые секретари ЦК компартий союзных республик настояли на создании Политбюро по новому принципу: теперь в ПБ должна быть представлена каждая республика в лице первых секретарей их компартий. Это был еще один сильный импульс к быстро развивающемуся сепаратизму республик.
Новая организация высшего органа партийной власти вполне удовлетворила Горбачева, сохранив его положение в стране и партии. Но такое решение оказалось смертельным. Произошло фактическое расчленение партии по национально-территориальному принципу. Она превращалась из единой союзной политической организации в некую партийную федерацию или даже конфедерацию. Был нарушен ленинский принцип сочетания федеративного устройства государства и демократического централизма в партии. Стержень государства в виде единой партии был рассечен на 15 кусков. Так шаг за шагом сдавались позиции, и состоявшееся затем расчленение Союза подтвердило самые худшие опасения.
Последний Съезд КПСС не выполнил своей объединительной роли. Напротив, раскол партии на нем проявился еще более четко, чем до его проведения. На мой взгляд, это был Съезд полуразрушенной своими лидерами некогда великой и мощной партии. До гибели КПСС оставался еще год.
Впереди были апрельские и июльские (1991 года) Пленумы ЦК. Было заявление Президента — Генсека о своей отставке. Бегали его приверженцы по залу и собирали подписи с просьбой не делать этого «рокового» для партии шага. Это письмо-слезницу я не подписал.
С апреля 1991 года партия практически осталась без лидера. Более того, ее Генеральный секретарь боролся со своей партией и ее ЦК. Началось массовое бегство из нее. Одни публично каялись. Другие (Яковлев, Шеварднадзе и Кo) объявили «крестовый поход» против КПСС. Третьи перед экраном телевидения демонстративно сжигали в пепельнице свои партийные билеты.