Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

За последние годы возникло глубокое отчуждение между ЦК, его Политбюро и Генсеком, с одной стороны, и партийными организациями на местах — с другой. С каждым месяцем оно разрасталось. За полтора года до XXVIII съезда партия уменьшилась на миллион человек и насчитывала в своих рядах примерно 18 миллионов. Активно «пошел процесс» внутрипартийного брожения и размежевания в рядах КПСС по идейно-политическим и национальным мотивам. Слово «раскол» наполнилось реальным содержанием. Волна антикоммунизма, все выше поднимаемая так называемыми демократами, не встречала на своем пути никакого сопротивления. Наступило время, как говорили остряки, когда советский народ под руководством КПСС стал бороться против КПСС. И если в первой части этой формулы — народ — содержалось немалое преувеличение, то вторая, увы, была близка к истине: партию разрушали самые активные ее члены, пользовавшиеся слепотой, бездеятельностью, а то и попустительством и поддержкой ее высших руководителей. Миллионы покинули партию, когда пример подали их идеологические вожди. КПСС пала в результате беспрецедентного в истории человечества предательства.

О Съезде написано немало, и поэтому мне нет необходимости его подробно анализировать. На нем столкнулись в основном две силы. Одна — уже четко осознавшая, что перестройка предана и что она пошла по совершенно иному, по сравнению с провозглашенным, пути. Эти люди считали, что надо остановить разрушительные процессы. Их тут же окрестили «консерваторами». Вторая сила — «реформаторы», которые теперь уже не скрывали своей основной цели — разрушения КПСС и изменения общественного строя в стране.

На Съезде покинул не только ЦК, но и партию Ельцин. В ответ на выдвижение его кандидатуры в состав нового ЦК он сделал заявление о своем выходе из КПСС и ушел со Съезда. Это была подготовленная заранее его вдохновителями и дирижерами броская политическая акция, стимулирующая раскол партии и бегство из нее.

Для меня такой ход событий не был неожиданным. Я знал, что это произойдет, дело было лишь в выборе времени и места. Не могла эта публика не воспользоваться ситуацией для нанесения удара по ослабленной партии, в которой в то время она еще состояла. Позволю себе сделать здесь достаточно большое отступление. Возможно, оно поможет читателю прийти к некоторым выводам.

В предыдущей главе я писал о том, что в докладе Генсека на июньском 1985 года совещании по научно-техническому прогрессу было недвусмысленно сказано о лидерах московской и ленинградской партийных организаций. Было ясно, что здесь намечаются кадровые перемены, и в коридорах ЦК говорили об этом почти открыто.

Настойчиво муссировались слухи, что только случайность не позволила Г. В. Романову стать Генсеком. На мой взгляд, это были хорошо инсценированные домыслы. Позже они были использованы для демонстрации, о чем я уже говорил, «трудной борьбы» за власть. Но в то время по поведению Романова подобные выводы нельзя было сделать. Думаю, он реально оценивал свои возможности. Ну а вскоре, в июле 1985 года, на Пленуме он был освобожден от обязанностей Секретаря ЦК и члена ПБ и отправлен на пенсию. Лидер Ленинграда Л.Н. Зайков на этом же Пленуме стал Секретарем ЦК с тем же кругом обязанностей — курирование ВПК.

О В.В. Гришине, лидере столичной партийной организации, тоже было достаточно много разговоров как о претенденте на высший партийный пост. Надо полагать, что фраза Лигачева на XIX партконференции об «абсолютно других решениях» касалась и Гришина, который являлся одной из ведущих фигур брежневского «ядра». Прошло немного времени, и в декабре того же года он тоже был отправлен на пенсию, а его пост занял Ельцин, до этого недолго проработавший в должности заведующего Отделом строительства, а затем ставший Секретарем ЦК.

Как ни парадоксально, но первую скрипку здесь сыграл Лигачев. Именно он настоял на переходе в Москву своего будущего злейшего и непримиримого врага. Став Секретарем ЦК и занимаясь партийными кадрами, Лигачев посетил Свердловск. Ему очень понравился энергичный секретарь обкома КПСС, и по приезде он настойчиво, со свойственной ему напористостью начал убеждать, что именно такой тип руководителей необходим для перестройки. Безусловно, он убедил в первую очередь Черненко и Горбачева. Со мной, да и с другими секретарями ЦК, по этому поводу никто не советовался. Я часто задаю себе вопрос, почему так произошло? Почему именно Егор Кузьмич стал инициатором перевода Ельцина в Москву и сумел вывести его на всесоюзную орбиту? Думаю, потому, что в их характерах много общих черт. И, как одноименные заряды, они обязаны были рано или поздно оттолкнуться друг от друга. Так оно и произошло.