Прелюдия любви

Горничная явно рассчитывала на вспышку гнева и поэтому проявляла некоторую неуверенность, словно пыталась что-то скрыть. Мэри решила, что служанка боится оказаться впутанной в семейную ссору, переросшую в шумный скандал. Кейт решила не торопить Грисел с ответом и терпеливо ждала, пока та наберется смелости. Наконец горничная еле слышно пробормотала:

— Хозяин велел вам немного побыть в своей спальне, чтобы вы пришли в нормальное состояние и восстановили пошатнувшееся здоровье.

— Спасибо, Грисел, я все поняла.

Мэри расстроилась окончательно. Она обратила внимание, с какой поспешностью ретировалась служанка, затем подняла расческу и водворила ее на место, на туалетный столик. Удрученная столь неожиданным поворотом событий, Кейт побрела в свою маленькую гостиную.

Постепенно душевное смятение улеглось, и она решила, что хватит ей хандрить — необходимо самой сделать первые шаги к примирению. Итак, Адам сослался на заботу о ее здоровье. Несомненно, он сказал об этом специально для ушей служанки, которую не на шутку интересовало, как долго намерен хозяин держать свою жену под замком. Она, конечно, не под арестом, но… Кейт подскочила от досады и подбежала к двери, с привычной легкостью открыла ее и выглянула на галерею. Там никого не было.

Облегченно вздохнув, она возвратилась к своему креслу. Значит, Адам рассчитывал, что супруга поддержит его «утку» о болезни. По сравнению с известными ей фактами о других мужьях приграничной полосы, он отнесся к ней очень мягко. Теперь у Мэри почему-то не возникало желания изводить его. Она обязательно постарается сделать для Адама что-то приятное.

Закончив свои размышления на этой оптимистичной ноте, Кейт приподняла свою корзину с рукоделием и поставила ее на стол у кресла. По крайней мере, сейчас стоит заняться делами. Она открыла крышку плетеного «хранилища», чтобы навести порядок внутри. Но едва Мэри принялась за работу, как совершенно случайно наткнулась на кусок шнура для колокольчика, который висел в ее родном доме на реке Спай. Эта находка породила массу приятных воспоминаний. Через несколько минут она отложила шнур в сторону, улыбнулась и занялась пересортировкой шерстяных ниток. В этот момент распахнулась дверь и в комнату вошла Грисел.

— Миледи, где соизволите ужинать? Вы ведь ничего не сказали об этом.

— Скорее всего, здесь. Но только после шести часов и что-нибудь легкое. Я сегодня не слишком переработалась, чтобы у меня появился аппетит.

Тем не менее, спустя несколько часов, когда Кейт зажгла свечи, ощущение сильного голода дало о себе знать. Кроме того, ей уже надоело сидеть в одиночестве, склонившись над шитьем. Как раз кстати в комнате раздался щелчок открываемого запора. «Это, должно быть, Грисел. Она принесла ужин», — подумала Мэри и вскинула голову. На пороге стоял Дуглас.

— Адам!

Она резко встала из кресла, и на пол соскользнул кусочек шнура от колокольчика.

— Да, собственной персоной. — Он ухмыльнулся. — Девочка моя, ты все-таки решила поработать, несмотря на дурное настроение?

— Боже мой, Адам!

От столь неожиданного вторжения мужа глаза Мэри заискрились. Но когда она заметила, как лукаво и насмешливо кривятся его губы, то тут же замолчала. Столь быстрая смена выражения ее лица заставила Дугласа улыбнуться по-настоящему.

— Как видишь, Патрик Фергюссон — не единственный мужчина, который может управлять женщинами при помощи малозаметных жестов.

— Адам, ты…

— Невыносимый и нетерпимый. Да, об этом мне уже говорили не один раз. Ты только для этого и посылала за мною? Чтобы повторить эту избитую истину?

— Ты же заупрямился и не пришел. — Брови Дугласа приподнялись, и Кейт пожалела, что в ее голосе прозвучали нотки обиды. — Я ведь не хотела, чтобы меня понимали превратно. Просто мне нужно извиниться перед тобой за…

— Я так и подумал, — спокойно произнес он, но в его глазах не промелькнуло и тени ликования, как рассчитывала Мэри. Его голос звучал тепло и участливо. — Впрочем, я не нуждаюсь в твоих извинениях, девочка моя. С этим эпизодом нашей жизни покончено раз и навсегда. Ну, а если уж кто-то и должен произнести слова извинения, то это только я. Нет, конечно, не за шлепки по… Ты заслужила это. Просто мне бы хотелось попросить прощения за то, что последовало потом. Правда, вначале я рассвирепел… Мне показалось, тебя нужно заставить почувствовать, где раки зимуют. Но ты выглядела такой… пришибленной. Поэтому я не смог сделать того, что намеревался. Потом ты принялась насмехаться, и мне пришлось наказать тебя столь необычным способом, который, конечно, трудно отнести к привычным наказаниям. Ты простишь меня?

— О, Адам, ты совершенно прав. — Она посмотрела на мужа затуманенным взором. — Не нужно никаких извинений.

— Подойди ко мне, дорогая.

Услышав эти долгожданные слова, Мэри бросилась в объятия Дугласа. Прильнув к нему, она испытала странную смесь чувств: глубокого облегчения, удовлетворения и еще чего-то нового, что заставляло трепетать каждую ее жилку. Появилось непреодолимое желание широко улыбнуться.