Прелюдия 11

Паломино вышел. Уловил слабое дуновение ветерка с моря, едва слышный шепот прибоя. На парапете сидит влюбленная парочка. Когда он оглянулся, свет неоновых реклам ослепил его. Как в самые мирные времена, огни кричали что-то призывное в море, в Мексиканский залив, а внизу под ними в шесть рядов катили автомобили. Он с трудом пробрался между ними через Малекон. В маленьком зеленом скверике напротив посольства оборудовали бункер. Сквозь прорези в нем милиционеры наблюдали за опустевшей бетонной коробкой, из которой посол Вонзал вместе с тремя сотнями сотрудников плел интриги против революции... И вот они ушли, непостижимо! Кеннеди прервал дипломатические отношения! Он стоял с сигарой в руках, и вдруг снова услышал это шипение. Оно поднималось из моря, перелезало через парапет, пробивалось сквозь шум автомобилей — чудовищно низкое и монотонное. А ведь волн почти нет, он видел это по отражению света в воде, на море почти что гладь. Загадочный, всепроникающий звук.

Вернувшись к машине, спросил:

— Ты тоже слышишь?

— Что именно, команданте?

— Этот звук...

Но юноша ничего не слышал. Откинувшись на спинку сиденья, Карлос закрыл глаза. Очевидно, он здесь единственный, кто вообще что-то слышит. Или это действительно самовнушение? Может, он спятил — у всех это начинается по-разному?

Водитель свернул против движения и остановился под бетонным козырьком гостиницы «Сан-Ремо».

Вот она снова, скульптура с птицей. Двое часовых перед входом ; гигантский холл с дверями в бар, ночной клуб, особые интимные залы. Мир вчерашнего дня, перед тобой будто фильм прокручивают, а под потолком звучит музыка — тоже из старых фильмов. На сей раз солдат больше, чем гражданских. Зал для азартных игр закрыт. Перед экраном телевизора столпились милиционеры, не сводят глаз с изображения. Выступает Фидель. Проходя мимо, Карлос уловил последнюю фразу:

— ...давайте же вновь докажем нашу решимость! Пусть наемники явятся когда угодно — мы все как один, гордые нашей революцией, будем защищать эту революцию простых людей до последней капли крови...

А у стеклянной северной стены здания его ждали на диване Даниела, священник и ординарец Хулио.

Карлос небрежно помахал им. Он прикипел взглядом к стойке администратора: от самого входа он углядел седую гриву волос.

— Добрый вечер, команданте! — Эстебан пододвинул ему по стеклу стойки ключи. — Вы опять на одиннадцатом.

Паломино взглянул на номерок — 11-13. На какое-то мгновение он потерял дар речи. Значит, этот субъект был осведомлен о его приезде и оставил тот же номер, что и в прошлый раз. Вспомнил, как Рамон спросил вчера: «И где тебя можно будет найти? Снова в комнате одиннадцать-тринадцать?» Эстебан чиркнул спичкой, дал прикурить.

— Команданте, у вас будут еще пожелания?..

— Да, — ответил Паломино грубо. — Пришлите ко мне вашу черную блондинку. Инес Лоренсо. Но прежде всего я хочу поговорить с вами, и лучше всего немедленно.

Эстебан кивнул, ни один мускул не дрогнул на его хищном лице. Сделав какую-то пометку на листе бумаги, он вышел из-за стойки. В лифте Паломино покрутил ключом перед глазами Эстебана:

— Вспоминаете Сантьяго зимой пятьдесят шестого? Тогда такие ключи стоили тридцать песо!

— Ну, это старые истории...

— Я тогда чуть не избил вас. Не окажись военный полицейский вашим сообщником.

— Надо стараться ладить с властями.

Эстебан был бледен; может быть, это в лифте было такое освещение.

— И вам это удалось опять, — проговорил Паломино. Он поймал на себе испытующий взгляд, понял, что Эстебан нервничает: это доставило ему удовольствие.

Лифт проскользил мимо цели — как и в прошлый раз, Эстебан остановил на последнем этаже.

— Можно, я пройду вперед? — спросил он. — Мне хочется что-то вам показать.

Прошли в солярий. Темень, никого, по-видимому, нет. Карлос споткнулся о лежак, чертыхнулся. И снова услышал шипение. Оно набросилось на него со стороны моря, как дикий зверь. Этот звук отражался от ночного неба, будто от великанского зеркала. Он заметил у горизонта, левее маяка, играющие огоньки, над морем появился луч, задрожал, погас... Низкий, раздражающий звук. Весь воздух, казалось, был наполнен им одним. В голове невыносимо гудело, вот-вот она треснет.

— Это карибский флот, — сказал Эстебан, — с первой авиаматкой с атомным двигателем в мире. Не каждый день такое увидишь... А звук нервный, неприятный.

Паломино быстро разобрался в происходящем. Маневры в Карибском море — отвлекающий финт. Огромная змея лежала во Флоридском проливе, а опасность угрожает с севера. Он жевал огрызок сигары, вслушиваясь в ночь. Ворчащее тысячеголовое чудовище — что, если оно поползет на остров?

— Подтвердилась ли тогда моя скромная информация? — спросил Эстебан вежливо. — Как обстоят у вас дела, команданте?