Прелести анонимных диалогов (СИ)

Но чья-то сильная рука обхватила мою ладонь и, резко дернув на себя, припечатала к стенке. Иван Андреевич коршуном навис надо мной, прижавшись так близко, что я могла почувствовать на себе его горячее дыхание.

— Я переживала, понимаете? — слезы все-таки предательски заблестели на глазах. — Вы бы видели себя. Я будто нож вам в спину всадила…

— Всадила, — хрипло ответил он и в следующее мгновение накрыл мои губы своими.

Мягкие, но требовательные прикосновения буквально вскружили голову, заполнив ее целым вихрем мыслей. Среди них была и та блаженствующая шатенка, и осуждение куратора, считавшего, что я сплю с сыном ректора, и сообщения Глеба, согревавшие своим искренним теплом, отчего мне вдруг показалось, что это до ужаса неправильно. Что я должна сопротивляться, попытаться так же отпихнуть от себя его, как того пьяного парня, ведь ненависти во мне к этому человеку было хоть отбавляй! А все нежные чувства были неотрывно связано лишь с одним именем — Глеб, которое высвечивалось в последнее время на сообщениях теперь уже разбитого телефона. Но прикосновения его рук, тепло его тела словно нечто живительное переполняли меня, унося в забытое и сладкое чувство эйфории поцелуя. Я сама таяла, словно та самая шатенка у окна, с которой он наверняка целовался все это время, пока не пришел сюда, а то и чего еще…

— Я не хотела, понимаете, — всхлипнула я шепотом, когда он прервал поцелуй.

— Я знаю, — также тихо проговорил он и снова поцеловал меня. На этот раз я позволила себе расслабиться, заглушив все противоречия. — Идем…

***

Иногда тебе кажется, что сожаления будут преследовать тебя всю жизнь, если ты поддашься искушению. Ты настолько сомневаешься в своем выборе, переживаешь, что идешь наперекор своим принципам, понятиям, которые ты вдолбила в свою голову. Но в ту ночь, озвучив вслух все, что жгло изнутри, сбросив со своей спины все камни, которые аккуратной кучкой покоились на ней уже очень долго, мне казалось, что я не просто стала свободной. Мне показалось, что я, наконец, вышла из своих же рамок, в которые так старательно себя загоняла. Я знала, что все эти прикосновения, поцелуи, объятия, близость, сводящая с ума, до дрожи в груди… Все это настоящее, искреннее. И я даже сама себе не могла объяснить, почему я в этом была так уверена. И что будет дальше — меня заботило меньше всего на свете. Потому что хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно.

— Эй… — разбудил меня невесомый шепот. Теплые руки скользнули по обнаженному животу, крепче притягивая к себе. Сознание заработало лениво, но не поскупилось на яркие воспоминания, от которых я наверняка покраснела. — Сонечка…

И что мне ответить? Доброе утро, Иван Андреевич? Что ему в таких ситуациях отвечают студентки?

— Просыпайся… — снова шепот и теплое дыхание ласково прикоснулось к ушку, куда затем опустился поцелуй. Я невольно выдохнула и улыбнулась.

— Привет, — прошептала я в ответ.

— Ты сегодня читаешь лекцию, ты помнишь? — лениво пробормотал Иван Андреевич.

— Угу, — на автомате пробормотала я, замолчала на некоторое время, мысленно наслаждаясь теплыми объятиями, но затем, все осмыслив я пришла в откровенный ужас. — Вашу ж мать!

— Ты чего? — Ивана Андреевича мой испуг явно позабавил. Он приподнялся на локтях, заинтересованно наблюдая, как я обнаженная мечусь по номеру, собирая с пола и мебели свои вещи. Черт! И почему их так много?! Проклятущая зима! — Сонечка, тебе помочь? — в голосе послышалась легкая насмешка, впрочем, она меня не задела совершенно.

— Через сколько начало конференции? — я остановилась, одной рукой прижала к себе собранные вещи, а вторую запустила в волосы, крепко их сжав в кулак.

— Через… — протянул Иван Андреевич, взяв рукой с тумбы свои часы. — Почти полтора часа. — Он взглянул на меня, надевая часы на правое запястье и следом забирая с тумбы телефон. — Так и быть, в душ иди одна, я так понимаю, тебе надо поспешить, чтобы успеть подготовиться?

— Вот уж спасибо! — я изобразила шутовской поклон, от чего вызвала в очередной раз улыбку на лице сына ректора и, невольно посетовав, что лишилась романтического совместного утра в душе, поспешила приводить себя в порядок.

***

После таких выворачивающих наизнанку вечеров и горячих ночей самое то — покопаться в себе, хорошенечко «погрызть» себя своей незадачливой совестью… Но в данный момент мозг ни о чем другом не мог думать, кроме как о предстоящей лекции. За завтраком в ресторане гостиницы, где мы вновь пересеклись с Иваном Андреевичем, я бездумно уплетала почти все, что было на столе и только когда поймала на себе взгляд своего преподавателя, будто очнувшись, проглотила последний кусок и принялась торопливо запивать всю эту еду кофе…

— Софья, вы так проголодались! — внезапно сказал седовласый старичок, сидевший рядом со мной и внимательно наблюдавший за мной весь завтрак. Интересно, откуда он знает, как меня зовут? — Никак готовились всю ночь, да, Иван Андреевич?

На лице Ивана Андреевича расползлась такая довольная и откровенно пошлая улыбка, что невольно захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым.