Прелести анонимных диалогов (СИ)

Благодаря Козлу Андреевичу, я в одно мгновение лишилась доверия своих друзей, доверия деканата (о Боги! Скольких же мне стоило сил наладить с ними отношения!) и заработать себе самую грязную, отвратительную и мерзкую, а главное — лживую репутацию во всем университете! Я знаю, почему вы так вздыхаете. Вас просто вымораживает, что я на вас ТАК смотрю. Но не дождетесь, Козел Андреевич. Ехать далеко, а терпение у меня ангельское! Не зря же я столько с детьми маленькими работала…

В очередной раз перелистывая страничку, он все-таки бросил на меня быстрый взгляд, после чего снова вздохнул, только теперь уже глубже, чем в предыдущие разы, облизнул губы и поджал их. Мой ненавидящий взгляд ты будешь чувствовать на себе еще долго…

— Может чайку, Сонечка? — не отрываясь от статьи как ни в чем не бывало поинтересовался Иван Андреевич. Я настолько опешила его невозмутимому тону, что не сразу нашлась, что же ответить, и в итоге просто пару раз глупо раскрыла рот, как рыба, в конце концов просто промолчав. Чайку. Сонечка!

— Выпейте яду, Иван Андреевич, — таким же будничным тоном ответила я и изобразила на лице издевательскую улыбку, когда он, усмехнувшись, поднял на меня глаза.

— Мда… И правда, умная, милая и ласковая девочка, — пробормотал он в ответ. Я прищурилась. Что он несет? — Про тебя так Оксана Валерьевна сказала. Вчера. И сказала, что зря я так с тобой поступил. Представляешь, Сонечка? — Именем моим он буквально припечатал всю свою неприязнь ко мне. Я выжидающе молчала. Понятия не имею, о чем он говорит, но похоже на то, что куратор нашего курса не смогла промолчать, поняв, в какую ситуацию я попала.

— И вспоминая наш с тобой разговор, помнишь тогда, при первой нашей встрече? После моей лекции? Когда ты, наконец, осчастливила меня своим присутствием… Вспоминая твой неумелый шантаж, — он опустил газету на стол и в упор посмотрел мне в глаза. — Мне стало даже интересно: и КАК же, Сонечка, я с тобой поступил? М-м?

Я сжала челюсть, с трудом сдерживая свое возмущение. Уверена, он прекрасно знает каждую сплетню, которая гуляет по университету. Не знаю, задел ли его мой шантаж или здесь замешано что-то другое, но я действительно ума не приложу, зачем ему самому-то это все? Ведь все эти слухи и его выставляют в худшем свете.

— Вы хотели чаю, Иван Андреевич? — я почти прошипела эти слова. — Так оторвите ваш распрекрасный зад от сиденья и свалите уже за чаем.

— И вежливая, — он продолжал улыбаться. Я от души постаралась эту улыбку передразнить, оскалившись одними зубами. Умом я понимала, что сильно рискую, говоря с ним в таком тоне, но мы еще не доехали до города, а меня уже выворачивало от его присутствия. Если подумать, что он мне сделает? Поспособствует тому, что меня выгонят из универа? Да после всего, что мне пришлось вытерпеть из-за Козла Андреевича, мне скорее всего придется переводиться.

Так мы и проехали весь день. Молча, дыша плотным, пропитанным едким запахом ненависти, воздухом. Когда все статьи в газете были прочитаны, Иван Андреевич достал из своей дорожной сумки книгу и пару часов читал ее. Увлеченно, сосредоточенно, не отрываясь. Затем сделал небольшой перерыв, когда проводница, мило улыбаясь, зашла к нам в купе и предложила чай или кофе. Иван Андреевич, со всей ему присущей обворожительностью, вежливо попросил чай для себя и «ничего для моей спутницы». Услышав это, я воткнула в уши висящие на шее наушники и, уставившись в окно, постаралась представить, что еду в одиночестве. Ну, а проводница, взглянув на меня с удивлением, снова улыбнулась Козлу Андреевичу и удалилась.

Когда за окном совсем стемнело, Иван Андреевич вытянулся на сиденье, подложив под голову подушку и укрывшись пледом. А я, с сожалением глядя, что сигнала сети почти нет, подумала, что было бы неплохо сейчас получить какое-нибудь ободряющее сообщение от Глеба. Но телефон радовал только заранее припасенной музыкой и более ничем.

***

Есть вещи, незначительные, иногда порой совсем незаметные, которые каким-то магическим образом создают для тебя уют в душе. Это может быть что угодно. Проносящиеся в окошке фонари, в свете которых бесшумно шевелятся голые ветви деревьев, мерный стук колес поезда, убаюкивающий, будто вводящий в транс. Любимая музыка в плеере или стакан с недопитым чаем, стоящий на пустом столике в купе. Может быть даже мирное, безмятежное лицо человека, которого сейчас, темной ночью, сидя напротив в поезде, уже не так уж и ненавидишь. Спит себе и спит… И все его мысли, наполеоновские планы, ненависть… Тоже спят.

Интересно, что ему снится?

Иногда мне кажется, что даже тоска, она тоже может создавать уют в твоей душе. Потому что без тоски не было бы радости. Вот приеду с конференции и переведусь в другой универ. И вздохну свободно… Может, и друзья там новые появятся, а может и нет. Не знаю. Не нужен мне никто. Сама буду.

Что же вы, блин, Иван Андреевич, натворили…