Прелести анонимных диалогов (СИ)

Я улыбнулась, прочитав сообщение, и, спрятав телефон, решила, что лучше ответить позже. Странно, но мне очень не хотелось переписываться с Глебом при моих ребятах. Машка сразу же делала загадочное лицо и вслух начинала гадать, с кем же я могу вести переписку. Макс останавливал ее догадки, достаточно грубо заключая, что такой лохушке, как мне, кроме мамы никто не может писать.

— Вот и правильно, что убрала мобилу, а то на твою счастливую физиономию противно смотреть, — насупилась Маша.

— Посмотри на мою, она намного приятнее! — Макс издевательски выгнул бровь и взглянул на подругу слегка исподлобья, видимо, пытаясь девушку привлечь своим сногшибательным обаянием.

— Цвирко, твои чары на женщин не действуют. Поплачь и смирись, — буркнула Машка.

— Нет, деточка, они не действуют только на тебя, знаешь почему?

— Ну? — без интереса промычала девушка.

— Потому что ты не женщина, а рыжеволосое воплощение зла, — Макс широко и самодовольно улыбнулся, а Машка, сделав глубокий вздох от возмущения, прищурилась, но отвечать не стала. Ох, зря, Макс, ты дразнишь быка…

На перемене в университетской столовой было не протолкнуться, студенты выстроились в огромную очередь за обедом, ну, а мы, наученные горьким и голодным опытом опозданий на пары из-за этой самой очереди, уже заканчивали свою скромную трапезу, ограничившись кофе из автомата и шоколадкой, купленной Максом в буфете.

— Макс, а ты не знаешь, когда еще сходка на набережной будет? — не выдать интереса в своем голосе мне было не легко, но, к счастью, Цвирко расценил его совсем по-другому.

— А что, Сонь? Приглянулся кто-то? — Макс плотоядно улыбнулся и уже хотел что-то мне сказать, но его перебил Андрей, подошедший к столу. Он поставил поднос с супом и «вторым» блюдом, а компот поставил прямо передо мной.

— А остальным компот? — возмутилась Машка.

— Видишь, а все потому, что ты — мегера, — развел руками Макс, снова улыбнувшись и не дав Андрюхе шанса как-то оправдать свой поступок. — А Сонечка — нет!

— Вот и охмуряй Сонечку, чего ты мне тут бровями дергаешь!

— Нет, Мария, — Максим откинулся на спинку стула. — Боюсь, Софья, по простоте душевной, не выдержит напора такой божественной красоты…

Мы все прыснули от смеха, а атмосфера за нашим крошечным столиком в углу университетской столовой сразу приобрела положительную температуру. Компот, как и суп и котлета Андрея, были разделены между всеми друзьями. И когда пришло время отправляться на культурологию, мы вчетвером пребывали в сытости и замечательном настроении.

И, казалось бы, как бы ни тепла была наша дружба, всегда оставалось маленькое «но», не позволяющее быть честной и открытой полностью.

— Ты тому козлу тоже два косаря в итоге-то дала? — спросила Маша, не отрывая взгляд от новенького кафеля около кабинета культурологии.

— Чего? — не сразу поняла я. В моей памяти всплыл тот неприятный разговор с Иваном Андреевичем. — А-а-а… Я… — на секунду я замялась. Не могу же я обо всем рассказать Машке! Хотя, с другой стороны, может быть она так же видела его там, на кухне на набережной, играющим на деньги?

— Урод он, да? Заставил работу ему писать, — похоже, что ее недовольство затмило все другие мысли, что, несомненно, было мне на руку. — Просто придурок…

Маша с самого утра была не в настроении. На парах она сидела насупленная и почти не поднимала ни на кого глаз. Казалось бы, обед нашего Андрюхи слегка поправил ситуацию, но, видимо, подруга моя снова вернулась к своим переживаниям. Этот проклятый Иван Андреевич, похоже, всем успел насолить.

— Придурок, точно, — от души ругнулась я и, прижав к груди сумку, оперлась о стену рядом с Машей.

— Соня!

Мишин тревожный голос раздался из другого конца коридора. Я подняла голову. Староста стоял в компании Анастасии Сергеевны и того самого Ивана Андреевича, будь он трижды неладен.

— Анастасия Сергеевна, здравствуйте! — на весь коридор прогудел Цвирко. Преподавательница закатила глаза и слегка прикрыла лоб рукой. — Вы только посмотрите, засмущалась как! — воодушевился Макс. Я, не желая слушать последующую чепуху из его уст, направилась к Мише и учителям, но на этот раз Цвирко решил огласить свою «чепуху» публично:

— Анастасия Сергеевна, вы, как всегда, ослепительны!

«Вот идиот», — невольно пробормотала я, подойдя ближе. Анастасия Сергеевна же, проигнорировав недо-ловеласа, натянуто мне улыбнулась и, крепко схватив за запястье, обратилась к Ивану Андреевичу.

— Вот. Софья Васильева. Вы спрашивали, кто написал ту работу. Согласитесь, сильная, грамотная курсовая, которая заслуживает внимания, — она кивала собственным словам, будто соглашаясь сама с собой. А Иван Андреевич, изобразив на лице заинтересованность, протянул мне руку, видимо, чтобы я ее пожала…

Замешкавшись, я тоже протянула ему руку. Он слегка сжал своей горячей ладонью мою, а потом быстро убрал руку, будто не желая прикасаться ко мне. Признаться, такое же ощущение было и у меня.