Прекрасный зверь

Просовываю руки в рубашку и оглядываю себя. Я выгляжу точь-в-точь как мама, когда она надевает одну из папиных рубашек на пуговицах. Подол буквально достает мне до колен, а рукава почти вдвое длиннее моих рук. По крайней мере, никто не сможет сказать, что на мне нет трусиков. Я закатываю рукава (полдюжины раз), затем беру галстук из ящика и обматываю его вокруг талии вместо пояса.

Теперь надо найти способ связаться с моей семьей и узнать, когда они прибудут.

* * *

Десять тысяч квадратных футов жилой площади и ни одного телефона. Я даже подумывала попробовать использовать браузерное приложение на телевизоре, но не нашла ни одного. И других людей тоже не было, за исключением охранников, обходящих внушительного вида ограду из плотно стоящих толстых металлических столбов, соединенных рядами гладких кабельных проводов. Видимо, это тот электрический забор, о котором упоминал Гвидо, и, похоже, он окружает всю территорию. Один из охранников наверняка тоже следил за мной, потому что время от времени чувствовала на себе взгляд, но никого не заметила.

Я случайно наткнулась на Гвидо, который работал на ноутбуке на террасе рядом с главной гостиной. На вопрос осчастливит ли меня «хозяин поместья» своим присутствием, Гвидо лишь пожал плечами. Вероятно, босс забился в норку и грызет ногти, ломая голову над тем, какой гроб заказать для собственных похорон.

Затем я спустилась по узким каменным ступеням, вырубленным в отвесной скале, к небольшому пляжу. Никто не пытался меня остановить. Наверное, потому что это тупик, с трех сторон высокие скалы, а с четвертой — бескрайнее море. Возможности для побега нулевые. Я пролежала на теплом песочке почти час, потом вернулась на виллу и еще раз осмотрела все комнаты. Одна из них выглядела как чья-то личная жилая комната, ее декор разительно отличался от остального дома — более современный, — но несколько дверей в ней оказались заперты. Видимо, это обитель «могущественного» брата.

Черт возьми, в катакомбах больше жизни, чем в этом красивом, но пустом месте. После нескольких часов осмотра я встретила служанку, когда та вытирала кухонный стол, а затем еще раз, когда она несла сложенные полотенца по лестнице. Но оба раза, едва завидев меня, она уносилась бог знает куда.

Продолжая бесцельно слоняться из комнаты в комнату, захожу на кухню и открываю холодильник. На полках стоят упакованные блюда. Я отодвигаю в сторону грибную пасту (пробовала ее утром) и достаю салат с курицей.

Беру кусочек мяса, но потом тут же убираю все обратно в холодильник. Я не голодна. Я, черт побери, хочу вернуться домой. Взглянув на круглые белые часы на стене, вижу, что уже почти одиннадцать вечера. Почему я все еще здесь?

В холодильнике стоит открытая бутылка красного вина — не припоминаю ее здесь раньше. Этикетка такая же, как у той бутылки, которую я разбила в погребе, и вчерашние события сразу же всплывают в памяти.

Я наливаю себе бокал и выхожу из кухни.

Затем иду на широкую террасу с видом на море и опираюсь локтями на перила, теплый ветерок развевает волосы. Я бы наслаждалась захватывающим видом и шумом прибоя, разбивающегося о берег, не будь здесь пленницей. Вдалеке вдоль побережья мерцают огоньки. Всматриваясь в темноту, наклоняюсь вперед и пытаюсь рассмотреть их подробнее.

— Это рыбацкие лодки, — раздается позади меня глубокий мужской голос.

Я испуганно оборачиваюсь, и вино выплескивается из бокала, попадая и на мой одолженный наряд. На террасе нет светильников, единственный свет падает через массивные французские окна и двери. Однако его недостаточно, чтобы прогнать тени на улице. Мужчина сидит в плетеном кресле в дальнем конце патио — очень широкоплечий и мускулистый. Его лицо скрыто в темноте, но вижу, что он одет в брюки и рубашку, а сверху жилет. Рукава закатаны до локтей. Правое предплечье обмотано бинтом.

— Я получил твое сообщение. — Он поднимает бокал с вином и делает глоток. — Очень красноречиво, мисс Петрова. Особенно мне понравилась часть про собачьи экскременты.

Мурашки бегут по моим рукам от богатого тембра его голоса. Он хриплый и резковатый, но сильный итальянский акцент делает его менее тягучим. В нем нет ни единой мягкой нотки. Когда мужчина непринужденно откидывается назад всем своим крупным телом, у меня возникает ощущение, что передо мной неукротимый крупный кот, который присматривается к своей следующей еде. Ко мне.

— Ты и есть Рафаэль, полагаю? — Я сглатываю, рассматривая его. Не похоже, что он трясется от страха за свою жизнь. — Когда приедет мой отец?

— Не знал о планах пахана Петрова посетить Сицилию.

— Он приедет, чтобы забрать меня домой. — Я отступаю на шаг, внутри меня зреет паника. — Ты же сказал ему, что я здесь.

— Разве? Зачем мне это?

— Потому что ты знаешь, кто я. И потому что мой отец убьет тебя, если ты меня не отпустишь.

Он делает еще глоток вина.

— Кто твой отец не имеет никакого отношения к моим планам.

— Какие… планы? — с трудом выдавливаю я, чувствуя, как паника перерастает в ужас.

— Для начала ты исправишь беспорядок, который устроила, когда вторглась в сетевую систему моей компании.