Прекрасные создания

— Фрэнк Зарра. «Утопление ведьмы». Вы немного пропустили начало, мальчики.

Она медленно приближалась к нам, словно давая нам возможность разглядеть ее, что, я признаю, мы и делали.

Она была длинноволосой блондинкой с широкой розовой прядью, свисающей с одной стороны ее неровной челки. На ней были огромные черные очки и черная плиссированная юбка, как у какой-нибудь гота-чирлидера. Ее обрезанный белый полупрозрачный топ позволял разглядеть черный бюстгальтер под ним, и отвлекал от всего остального. А поглядеть было на что: черные мотоциклетные ботинки, пирсинг в пупке и татуировка. Татуировка была черной с каким-то этническим рисунком и окружала кольцом ее проколотый пупок, но на расстоянии я не мог толком разглядеть ее и вообще старался не пялиться.

— Итан? Итан Уэйт?

Я замер. Половина баскетбольной команды вылупилась на меня.

— Чума, — Шон был так же удивлен, как и я, когда мое имя сорвалось с ее губ. Он был из тех парней, на кого западают.

— Горяча, — Линк просто смотрел с открытым ртом, — Т.У.П. горяча. — «Третий Уровень Пройден» — это был самый лучший комплимент, который Линк мог сказать о девушке, он был выше уровня Саванны Сноу.

— Тянет неприятностями.

— Горячие цыпочки — это и есть неприятности. В этом вся соль.

Она подошла прямиком ко мне, не оставляя в покое леденец:

— Который из вас счастливчиков Итан Уэйт?

Линк вытолкнул меня вперед.

— Итан! — она обвила руками мою шею. Ее руки были на удивление холодны, словно до этого она обнимала холодильник. Я вздрогнул и отпрянул.

— Мы знакомы?

— Не-а. Я Ридли. Сестра Лены, двоюродная. Но я была бы рада, если бы я ее опередила…

При упоминании Лены парни покосились на меня и расслабленно расселись по своим машинам. После того разговора с Эрлом мы с ними пришли к безмолвному компромиссу по поводу Лены, к такому могли прийти только парни. Как-то так случилось, что ни я, ни они не поднимали эту тему, не сговариваясь. Не спрашивайте — не рассказывай. Что не могло продержаться долго, особенно когда странноватые родственники Лены появляются в городе.

— Сестра?

Разве Лена упоминала Ридли?

— Выходные. Тетушка Дель в рифму с Адова мель. Общий сбор.

Она была права. Мэйкон упоминал об этом за ужином. Я улыбнулся с облегчением, хотя мой желудок все еще сжимался в тугой комок, так что облегчение не было абсолютным.

— Ага, точно. Прости, я забыл. Сестры.

— Лапушка, ты смотришь на единственную Сестру. Все остальные — это просто дети, которые случились у моей матери после меня. — Ридли запрыгнула обратно в миникупер, на самом деле запрыгнула, перелетела через закрытую дверь машины и приземлилась на водительском сидении. Мое замечание про чирлидера не было шуткой — у девчонки действительно очень сильные ноги.

Я заметил, что Линк все еще смотрел на нас, стоя возле Колотушки.

Ридли похлопала по сиденью рядом с собой:

— Запрыгивай, Любовничек, а то опоздаем.

— Я не… То есть мы не…

— Ты просто душка. А теперь залезай. Ты же не хочешь, чтобы мы опоздали, правда?

— Опоздали куда?

— Семейный ужин. Главный праздник. Дни Сбора. С чего бы им еще посылать меня сюда через всю эту Гат-дость, чтобы найти тебя?

— Я не знаю. Лена не приглашала меня.

— Слушай, ну давай признаемся честно, что тетю Дель ничто не удержит от знакомства с первым парнем, которого Лена привела домой. Так что ты приглашен, а раз уж Лена занята ужином, а Мэйкон все еще, ну, знаешь, в спячке, мне досталась короткая соломинка.

— Она не приводила меня домой. Я просто однажды занес ей задание на дом.

Ридли открыла дверь машины с моей стороны:

— Залезай, Короткая Соломинка.

— Лена позвонила бы мне, если бы хотела, чтобы я пришел.

Отчего-то я уже знал, что сяду в машину, хотя и говорил обратное, я колебался.

— Ты всегда такой? Или ты со мной заигрываешь? Потому что если ты так уж стараешься заполучить меня, то просто скажи, и мы тормознем где-нибудь возле вашего болота и со всем разберемся.

Я сел в машину.

— Ладно. Поехали.

Она дотянулась до меня и убрала волосы с моих глаз:

— У тебя красивые глаза, Любовничек. Не стоит их прятать.

Я не знаю, что случилось за то время, пока мы ехали в Равенвуд. Она включила музыку, которую я никогда не слышал, и я начал говорить, я рассказывал ей то, что никогда никому не рассказывал, кроме Лены. Я не мог объяснить этого. Я словно потерял контроль над тем, что произносил мой рот.

Я рассказывал ей о своей матери, о том, как она умерла, хотя я почти никому не рассказывал об этом. Я рассказал ей об Амме, о том, как она умеет гадать на картах, и что она практически заменила мне мать, не взирая на все — ее амулеты и куклы, и, в общем, тяжелый характер. Я рассказал ей о Линке, и о его матери, которая так изменилась в последнее время и проводит кучу времени, пытаясь убедить всех вокруг, что Лена такая же ненормальная, как Мэйкон Равенвуд, и опасна для всех и каждого в Джексоне.

Я рассказал ей о своем отце, о том, как он прячется в своем кабинете, как в норе, со своими книгами и таинственной картиной, которую мне никогда не разрешали увидеть, и что мне кажется, что я хочу защитить его, защитить от того, что уже случилось.