Прегрешения богов

   — Это он так говорит, — повторила Шаред, не отрывая взгляда от глаз Шолто.

   Гален осторожно спросил:

   — То есть любая женщина-сидхе, которая спит с летуном, законченная извращенка?

   Она сложила руки на груди и кивнула.

   — Спать со слуа — настоящее извращение.

   — Значит, я извращенка, — сказала я.

   Она ошеломленно глянула на меня.

   — Нет, конечно же нет. Он ведь уже не Извращенная Тварь королевы. С его новой магией он такой же сидхе, как мы.

   Я невольно рассмеялась:

   — Неужели вы все думаете, что он приходит ко мне в постель только как сидхе, не используя доставшееся от летунов наследство?

   Шаред даже не пыталась скрыть изумление:

   — Конечно.

   Я прижалась к Шолто, насколько позволяли ремни и поза вполоборота.

   — Да он с помощью щупалец делает такое, на что понадобилось бы четыре обыкновенных мужика, да и тогда им бы руки-ноги мешали.

   У Шаред вид был такой, будто ее сейчас стошнит.

   Шолто обнял меня, прижимая крепче, уткнулся лицом мне в волосы. Я и не глядя знала, что на лице у него довольная улыбка.

   Гален положил руку на плечо Шолто. Я почувствовала, как Шолто встрепенулся, но взял себя в руки, хотя я знала, что он удивлен. Гален никогда не спал с нами двоими, да и вообще мы с Шолто всегда бывали только вдвоем. Он ни с кем из моих мужчин не был настолько накоротке, чтобы не чувствовать неловкости.

   — Шолто нас всех спас, переправив в Лос-Анджелес до того, как Кел мог добраться до Мерри, — сказал Гален. — Никто из нынешних сидхе, кроме Царя Слуа, не сумел бы переправить с помощью магии столько народу одновременно. И Мерри он помог отомстить за гибель ее бабушки.

   — Да он же сам ее и убил. — Это Катбодуа не выдержала и вступила в разговор.

   — Вас там не было, — ответил Рис. — Вы не видели, как чары превратили Хетти в орудие убийства, направленное на ее собственную внучку. Если бы Шолто ее не убил, Мерри могло бы уже не быть или я был бы вынужден убить старого друга. Он уберег меня от такого выбора, а Мерри спас от смерти. Не говорите о том, чего не знаете.

   Я никогда еще не видела Риса таким мрачным. Он частенько заезжал в гостиницу моей бабушки, а в те три года, когда я скрывалась даже от нее, утешал ее и поддерживал.

   — Если ты говоришь правду, я тебе верю, — сказала Катбодуа.

   — Могу поклясться.

   — Клятва не обязательна. — Она посмотрела на нас на заднем сиденье. — Я приношу извинения, царь Шолто, но наверное, мне и Шаред следует объяснить тебе, почему мы питаем такую ненависть к ночным летунам.

   — Я знаю, что принц Кел свел своего рода дружбу с одним из наших изгнанников, ночным летуном царской крови.

   При этих словах он зарылся лицом мне в волосы, словно перед глазами у него стояло нечто ужасное.

   — Ты знал, что принц его использовал, чтобы нас мучить? — в бешенстве воскликнула Шаред; от гнева ее магия полыхнула вспышкой жара.

   — Я убил его, когда узнал, — сказал Шолто.

   — Что ты сказал? — ахнула Шаред.

   — Я сказал, что убил ночного летуна, который помогал принцу вас мучить, как только об этом узнал. Вы не задумывались, почему это прекратилось?

   — Принц сказал, что оказывает нам милость, — проронила Катбодуа.

   — Кел остановился потому, что я убил его товарища по играм, и смерть его сделал очень наглядной — чтобы никто больше не соблазнился занять его место в воплощении фантазий Кела. Перед смертью он сказал мне, что принц велел выковать для себя металлический шип, чтобы они могли терзать и насиловать вместе.

   По телу Шолто пробежала едва заметная дрожь, словно он заново переживал этот ужас.

   — Значит, мы у тебя в долгу, царь Шолто, — сказала Катбодуа.

   Шаред всхлипнула. Я повернулась в объятиях Шолто и разглядела слезы у нее на лице.

   — Спасибо Богине, что Догмела не поехала с нами и не услышала, отчего в принце вдруг проснулась доброта. Это не он смягчился, это вмешался настоящий правитель.

   Слезы никак не повлияли на ее голос — если не видеть ее лица, никто и не подумал бы, что она плачет.

   — Только этой мнимой милостью, обещанием никогда больше не отдавать ее летуну, он заставил Догмелу участвовать в воплощении тех фантазий, где требовалось ее согласие, — сообщила Катбодуа.

   — Не рассказывай! — сказала Шаред. — Мы поклялись не рассказывать никому. Хватит того, что мы это перенесли.

   — Королева тоже заставляла нас порой делать такое, о чем мы не хотим говорить, — сказал Рис, поворачивая на боковую улицу.

   А Шаред вдруг сломалась. Она уткнулась лицом в ладони и зарыдала так, словно у нее сердце разрывается. Между рыданиями она пробормотала:

   — Я так счастлива… жить здесь… с тобой, принцесса… Я не могла… не могла больше… Я решилась угаснуть.

   И она залилась слезами.

   Утер неуклюже положил руку ей на плечо, но она как будто не заметила. Я тронула ее руку, закрывавшую лицо — она повернулась, накрыла мою руку своей, не желая показывать нам свои слезы. Гален перегнулся через сиденье и погладил ее сияющие волосы.

   Она крепче сжала мою руку, а другую отняла от лица и протянула вперед, жмурясь от слез. Мы с Шолто не сразу поняли, чего она хочет. Потом, медленно и нерешительно, он взял ее за руку.