Предвыборная страсть

У окна стоял еще один человек, белобрысый парень лет двадцати пяти в кожаной куртке. Он держал в руке фотоаппарат и мрачно усмехался, наблюдая за происходящим. Пожилой молча кивнул на кровать, которая была за спиной Агеева.

Борис обернулся и чуть было снова ни лишился чувств. На кровати, уткнувшись лицом в подушку, лежала Анжела. Халат сбился в сторону, обнажая ее упругие ягодицы. Но не это поразило Агеева. Тело Анжелы и большая часть кровати были забрызганы кровью.

— Анжела! — Шагнул к кровати, не веря в случившееся.

Снова раздалось уже знакомое клацанье — фотоаппарат. Агеев вдруг увидел в спутанных, окровавленных волосах что-то серое, липкое и едва успел отвернуться. Его вывернуло прямо на ковер.

— Я не убивал ее, — пробормотал Агеев, вытирая рот ладонью. — Я не мог это сделать…

И только сейчас почувствовал что-то тяжелое в правой ладони. Он держал в руке пистолет. Откуда?! У него никогда не было пистолета!

Осознание страшной беды вливалось в душу, будто струя касторки в рот. Но пришло и понимание случившегося: они оглушили его, убили Анжелу, вложили ему в руку пистолет, и все это сфотографировали… Подставили, как пацана!.. Ну, негодяи, вам это не сойдет с рук!

— Это тебе за Анжелу! — крикнул Агеев, резко выпрямился, вскинул пистолет на уровень груди пожилого и нажал на спусковой крючок.

Щелк-щелк-щелк — вот и все, что получилось.

— Зря стараешься, — усмехнулся незнакомец. — Все семь пуль в девчонке. Ты хорошо пострелял.

— Ну и вонь здесь! — скривился фотограф.

Пожилой взял одеяло, набросил его на тело Анжелы, потом толкнул Агеева к выходу.

— Пошли потолкуем, нам же есть о чем поговорить, да?

Агеев бросил пистолет на залитую кровью кровать и послушно двинулся на кухню. Плюхнулся на стул, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из этой ситуации.

— Зачем вы ее убили? — спросил он. — Я пришел для того, чтобы поговорить с вами.

— Мы? — удивился пожилой. — Последний дурак поймет, когда увидит фотографии, твою морду, услышит, как ты угрожал ей, кто это сделал. А еще отпечатки пальцев на мебели, на пистолете, парафиновый тест…

— У меня и пистолета никогда не было!

— Заткнись. Теперь это никого не интересует, понял, да? Раньше не было, а теперь есть. Вчера нужно было думать.

— Я сделал все, как вы сказали, я связал жену, запер ее в кабинете… Но она вырвалась! Не знаю, как это случилось.

— Плохо, значит, сделал. Теперь ты не просто хреновый муж, а убийца. Клево, да? Твоя баба прибалдеет от таких дел.

Агеев обхватал голову ладонями, застонал, раскачиваясь на стуле. Анжела мертва, они не пожалели девушку, застрелили без раздумий, а он хотел говорить с ними! Да и теперь… что он доказывает? Кому?!

— Что вы хотите?

— Ну, «вышку» тебе не дадут, но лет восемь строгого режима — как минимум. За восемь лет много воды утечет.

Агеев снова застонал. Он же сам только что пугал Анжелу суровым наказанием, но этот, похоже, не пугает. Все правильно говорит.

— Вы же не из милиции. Как объясните свое присутствие здесь? Подслушивание, запись наших разговоров? Что, подбросите следствию фотографии и магнитофонные записи?

— И пистолет с твоими пальчиками. Все подбросим. Они вызовут тебя, спросят, а ты расскажешь, как пришел, упал в обморок, а когда очнулся, увидел то, что увидел. Они поверят, обязательно поверят. Им такое каждый убийца рассказывает.

— Ну, и что вы хотите? Чтобы я убил жену? Для вас главное, чтобы она не победила на выборах?

— Да, но убивать ее не надо. Она же и так обиделась на тебя, если ты не брешешь, что связал ее вчера?

— Я теперь живу на даче.

— Классно. Там и поживи недельку. А потом смотаешься в Москву, кое-что передашь нашим дружбанам.

— И все?

— Все. Мы позаботимся о нашей бедной девушке. Будем считать, что она просто уехала к тете, не то в Калмыкию, не то в Грузию.

— И вы оставите меня в покое? — не поверил Агеев.

— А на хрен ты нам больше нужен?

— Что я должен доставить?

— Придет время, скажем. Ну как, договорились?

Агеев молча кивнул. Другого выхода он не видел.

— Лады, — пожилой хлопнул ладонью по столу. — Ехай на дачу, а начальству скажи, что заболел. Там и подождешь нас. Если рыпнешься, сам знаешь, что будет. Можешь отваливать.

Агеев, пошатываясь, побрел к выходу.

— Морду-то особо не афишируй, — бросил вслед ему пожилой. — А то и мы ни хрена не сделаем, чтобы вытащить тебя!

И это показалось убедительнее самых страшных угроз.

— Ну, чего вылупился?! — крикнула Анжела. — Не видел голую б…, что ли?

— Ты обалденная артистка, — ухмыльнулся Лебеда. Он был, как и утром, в огромных темных очках. — Даже я не ожидал, что все так выйдет. Просто отпад!

Анжела стояла под душем, яростно смывая с тела красную жидкость.

— Ничего себе вышло! — сердито выговаривала она. — Комната заблевана, вся постель залита клюквенным сиропом, а это дурацкое тесто и не вымоешь из головы! А если у меня от него станут волосы выпадать?

— Парик купишь, детка.

— Тебе легко говорить! А я голая лежала, пока твои придурки шатались по комнате, фотографировали.