Предназначение. Книга 1. Часть 1

В это время, госпожа Нокта, выйдя в зал и опять не увидев покупателей, разозлилась не на шутку и, логично решив, что над ней кто-то тонко издевается, рванула к входной двери и пинком распахнула ее на улицу.

С удивлением обозрев пустое пространство, она чертыхнулась сквозь зубы и с остервенением захлопнула дверь.

К тому времени я уже постоял под окном, старательно вслушиваясь во все звуки, доносящиеся из дома. К своему огорчению, колокольчиков я не услышал, услышал только грохот закрывшейся двери и злое бормотание.

Вернувшись к двери, я потянул ручку на себя, дверь открылась, и я снова услышал перезвон колокольчиков.

Непроизвольно я улыбнулся, и вот с этой дурацкой улыбкой меня и застала, влетевшая в зал еще до того, как дверь успела закрыться, разъяренная госпожа Нокта.

— Тетка Нокта, привет! А меня к тебе мамка послала!

Выпалил я по привычке, не обращая внимания на то, что она двигалась в мою сторону, слишком целенаправленно.

— Какая я тебе тетка, засранец мелкий?! — проревела она, подлетая ко мне и хватая меня за ухо.

— Ай-ай-ай! — заверещал я, в свою очередь, вцепившись в ее руку, — тетенька, вы чего мне ухи вертите? Открутите — назад уже не пришпандоришь! Больно же, пустите!

Но урок вежливости продолжился, несмотря на мой бурный протест.

— Значит так, мелкий, — отпустив ухо и перейдя на нормальный тон, сказала Нокта, — никаких теток, тетенек и прочей хрени. Я — алхимик высшей категории, магистр магических наук, госпожа Нокта. Можешь звать меня — госпожа Нокта, а дальше посмотрим. Зачем тебя послала твоя мать?

Уже потом, спустя какое-то время, когда мы с ней сидели и пили чай, она рассказала мне эту историю, а я рассказал ей свою часть этой истории. Мы посмеялись, и она вдруг сказала:

— Значит, все-таки, я тебя тогда правильно за уши оттаскала!

— А вот и нет! — возразил я, запихивая в рот очередной кусок сладкого пирога. — Я, между прочим, получается, пострадал за свою любознательность, а за это обычно не карают!

Вот так и состоялось наше с ней знакомство. Сейчас я частый гость в ее лавке, и без преувеличения скажу, что гость я желанный. Я приношу госпоже алхимику, так необходимые ей, как она их называет — ингредиенты. Вот же словечко выдумали! Я пока его запомнил, натурально вспотел! Ну, хорошо, я не весь вспотел, а только голова вспотела. Ну, хорошо, не голова, а только лоб, и не вспотел, а так, чуть помокрел от старания, но все равно — его было тяжело запомнить!

А сегодня я принес госпоже Нокте давно ожидаемые ею цветки. Период цветения у них только начался, поэтому их еще мало и есть шанс отдать их подороже.

— Раст, — услышал я голос Нокты из глубины лавки, — я тебя вообще-то сегодня не ждала, но если ты подождешь минут пять, то я к тебе выйду. Да, а что ты принес?

— Да цветочки эти, желто-лиловые, все время забываю, как они называются! — крикнул я в ответ, от нечего делать, в который раз рассматривая интерьер лавки алхимика.

— О! — взвизгнула хозяйка, — ты принес цветки Melampyrum nemorosum! Какой ты молодец!

— Да, я такой! — гордо ответил я, даже не пытаясь запомнить название, и продолжая осматривать лавку.

Ну, что сказать? Те, кто видел одну алхимическую лавку — видел их все! Пространство за прилавком разделено на секции вертикальными стенками, набранными из отполированных и подогнанных одна к другой досок. Между стенками — полки.

Полок много, но глаз останавливается на обильном наполнении полок. Тут и баночки, и пузырьки, и бутылочки, и флакончики, и все это различных форм и содержимого, судя по богатой палитре расцветок. А что не вошло во все это разноцветное стеклянное великолепие, упаковано в разноцветные пакетики, а что не вошло в пакетики, то разложено по сверткам и сверточкам.

А еще я знаю, что под прилавком у нее хранятся в больших емкостях еще не расфасованные мази, микстуры, примочки, притирания и прочая хрень, которой она обычно торгует. А вот куда она девает те охапки сена, которые я ей приношу, я до сих пор не знаю, так дальше ее кабинета мне заходить не позволялось.

И запах… В лавке постоянно стоял одуряющий запах разнотравья, но не обычный лесной или полевой, а какой-то сумасшедший набор запахов, который даже невозможно описа́ть. И этот запах менялся, в зависимости от времени года или сезона цветения.

Он был настолько насыщенным, что казалось, что он окутывает каждого посетителя лавки и пытается проникнуть к нему под одежду, чтобы покинуть лавку вместе с покупателем. Достигалось это тем, что под потолком лавки все было увешано пучками самой разной травы, в разное время года — разной.

Я, в задумчивости, уставился на парящий под потолком гербарий, но, вошедшая Нокта быстро вернула меня из-под потолочья на землю.

— Так, Раст, показывай свой товар! — еще даже полностью не войдя в зал, прощебетала она.

— Ну, вот же вам! — с показным недовольством пробормотал я, снимая с плеча сумку и ставя ее на прилавок. — А где «Здравствуй Раст!», «Ты сегодня прекрасно выглядишь, Раст!»? Где ваша вежливость, госпожа алхимик?!

Нокта почему-то побледнела, закусила губу, а потом, не выдержав, рассмеялась.